Стивен Дональдсон - Подлинная история. Прыжок в столкновение.

Но некоторые вопросы так и оставались без ответа. Все знали, что для управления кораблем класса «Красотки» требуется экипаж самое меньшее из двух, а в оптимальном варианте из шести человек. По возвращении обязанности второго пилота могла исполнять Мори, но когда Энгус пустился в погоню за «Повелителем звезд», у него на борту должен был находиться кто-то другой. Но кто? Получалось, что некто ухитрялся появляться на Станции и покидать ее избегая идентификации личности: в компьютере не имелось сведений об экипаже «Красотки». Но куда же девался этот человек… или эти люди?

А также корабль Хайлендов со всей его командой?

Ответа не знал никто, но все полагали, что Энгус каким-то способом проследил за Хайлендом, а потом захватил рудную жилу, уничтожил корабль, а его владельцев или убил, или бросил на произвол судьбы. И пощадил лишь Мори, потому что имплантат делал ее покорной, а Энгус желал ее.

Желал и, как выходило по слухам, ненавидел.

Впрочем, в этой ненависти не было ничего личного. Он ненавидел все. Ненавидел всех. Наблюдательные люди чуяли в нем эту ненависть издалека. Его жизнь представляла собой варево, густо замешенное на немотивированной и разрушительной злобе. Теперь его злоба сосредоточилась на объекте его вожделения: он желал ее ненавидя, а потому желал такой, какой мог ее сделать только зонный имплантат – прекрасной, бунтующей и покорной. Готовой исполнить любую его гнусную прихоть, но способной испытывать из-за этого боль.

Людям, нашедшим их отношениям подобное объяснение, частенько бывало тошно глядеть на эту пару, но по разным причинам. Некоторые чистоплюи, вероятно, считали такое обращение с женщиной дурным делом. Остальные – и таких было большинство – находили дурным лишь то, что пульт контроля лежал не у них в кармане, а в кармане Энгуса Термопайла.

Ник Саккорсо держал свое мнение на сей счет при себе. Возможно, его влечение к Мори было столь сильным, что ни о чем другом он просто не думал. Однако, невзирая ни на свою увлеченность, ни на репутацию удачливого авантюриста, он воздерживался от каких-либо поспешных действий, видимо, понимая, что может предпринять Энгус Термопайл, если ему будет брошен вызов. Это могло обернуться худо: в первую очередь, конечно, для Мори Хайленд, но и для бросившего вызов смельчака тоже. Энгус имел славу человека, умевшего избавляться от своих недругов. Таким образом, вместо того чтобы броситься вызволять Мори, Ник выжидал и строил планы. Кем бы он ни являлся – мошенником, проходимцем или разбойником, – он уж всяко не был дураком. И остаться в дураках отнюдь не стремился.

А к чему он стремился – так, во всяком случае, полагали записные циники, – так это к тому, чтобы Служба безопасности Станции арестовала Термопайла с пультом контроля имплантата в кармане. Для Энгуса это означало бы смертный приговор, а для Мори – удаление имплантата и возможность одарить Ника Саккорсо единственной желанной для него наградой.

То есть ею самой.

Конечно, подстроить арест было невероятно трудно. Энгус, всю жизнь успешно подвизавшийся на ниве грабежа, предательства и убийств, представлял собой отнюдь не легкую добычу.

Но все же Ник своего добился.

Правда, и в этом случае все объяснения происшедшего являлись чисто спекулятивными, поскольку базировались исключительно на домыслах. Энгус, попав в тюрьму Станции, показаний не давал, а Ник Саккорсо со своим экипажем, прихватив с собой Мори Хайленд, мигом убрался восвояси. Тем не менее, иные домыслы имели под собой достаточно прочную основу. Зная Ника, можно было с изрядной долей уверенности предвидеть, как он поступит.

Его прошлое представлялось весьма туманным. Его идентификационные файлы, будучи идеальными и не допускавшими никаких придирок с формальной точки зрения, явно являлись фальшивыми, и по существу ничего о нем не сообщали. Большинству было известно лишь то, что однажды он причалил к Станции КОМРУД на своем чудном фрегате «Мечта капитана», прошел досмотр, отвел свою команду в сектор Дельта, заявился (скорее всего, по чистой случайности) в «Мэллориз» и с тех пор стал останавливаться там при каждом посещении Станции. Лишь самые любознательные из сидевших по углам завсегдатаев знали некоторые подробности прохождения им досмотра. Не будучи ни сонными, ни слепыми, инспекторы Станции почти сразу же заметили в борту «Мечты капитана» пробоину размером с карточный стол.

– Пробоина, – указали ему. – Похоже на след выстрела.

– Выстрел и есть, – подтвердил Ник.

– И почему же в вас стреляли?

– В меня никто не стрелял.

– Вот как? – Последний вопрос был задан с язвительным скептицизмом.

– Никто. Я просто хотел пошарить в недрах одного из тех неудобных астероидов, которые слишком малы для тяжелого оборудования, но слишком велики, чтобы перелопатить их ручными инструментами. Вот мне и пришло в голову взять его да взорвать. Я пальнул, но луч, представьте себе, – Ник дружелюбно ухмыльнулся, – отразился от гладкой поверхности и ударил мне в борт. Так что я сам себя подстрелил.

– Звучит не слишком-то убедительно, капитан Саккорсо. Передайте нам компьютерный бортовой журнал, чтобы мы могли убедиться в правдивости вашей истории.

– И не подумаю. – Ухмылка Ника больше не выглядела такой дружелюбной. – Я не обязан предоставлять вам свои файлы, не будучи обвиняемым в совершении преступления. Таков закон. Имело ли место преступление?

В конечном счете Ника отпустили. Возможно, что стрелявший в него корабль был уничтожен ответным огнем, и потому не мог сообщить о перестрелке, но нет заявления – нет и преступления.

С улыбкой, заставлявшей трепетать сердца всех женщин сектора Дельта, окруженный преданной командой и тративший деньги так, словно в его распоряжении имелась кредитная линия КОМРУД, Ник обосновался в «Мэллориз», и пока его корабль проходил ремонт, вовсю радовался жизни. В этом отношении он обладал особым даром, и его заразительное веселье – так же, как и несомненное мужество – снискали ему немало симпатий. Лишь самые внимательные, приглядывавшиеся к шрамам под его глазами, предполагали, что этот человек может быть замешан и в более серьезных делах, чем нескончаемые пирушки. Но в «Мэллориз» его «дела» сводились к одному: он налаживал контакты с поставщиками сведений, слушал, просеивал, отбирал и оценивал полученную информацию.

Всякий раз, когда он покидал Станцию, это случалось совершенно неожиданно.

А по возвращении он всякий раз праздновал какую-то удачу. Причем, по некому странному совпадению, незнакомые корабли имели обыкновение «запаздывать», пока он отсутствовал.

Передатчик нулевой волны, и тот заметил бы, что при виде Мори Хайленд внутри у Ника все обрывалось. Если он и был пиратом, то пиратом-романтиком: из тех, которые в мелодраматических видеофильмах непременно становятся на путь добродетели. А она представляла собой великолепный образец героини такого фильма: прекрасная, несчастная и беспомощная дева, нуждающаяся в избавителе. Тем паче, что принадлежала она человеку, пользовавшемуся славой записного злодея. Свидетелям происходившего оставалось лишь удивляться тому, что Ник не бросился вызволять ее сразу, едва увидел. Он собирался что-то предпринять, но что именно, не знали и самые прозорливые.