Стивен Дональдсон - Запретное знание. Прыжок в мечту.

Подобные размышления ничуть не успокаивали Мори, как, впрочем, не мог этого сделать и находившийся внутри нее электрод. Наоборот, страх все неистовее колотился о воздвигнутые вокруг него искусственные стенки, эхом разнося в сознании Мори безумную барабанную дробь.

То, что должно случиться с ее сыном, нарушало сами принципы вынашивания детей. Ребенок, извлеченный из утробы матери раньше срока, лишался основы, закладывающейся в его личность, базисного опыта, на котором строится его человеческое восприятие, что неоднократно доказали опыты по вынашиванию детей в инкубаторах. Ребенок же, извлеченный из утробы матери раньше времени и доведенный до взрослого состояния в течение часа, возможно, мог лишиться как человеческой природы, так и человеческого восприятия реальности.

Зонный имплантат, хоть и перестал оказывать влияние на мозг Мори, но продолжал действовать на ее тело. Апатия навалилась на Мори; она уже не могла сопротивляться Нику, который в сопровождении двух охранников вел ее за руку к транспортеру.

Транспортер оказался из того же грубого материала, что и защитная оболочка амнионцев. Один из охранников залез внутрь и уселся за, очевидно, рычаги управления, которые, впрочем, только одним своим видом едва ли могли о чем-то сказать землянину. Ник залез в кабину вторым и помог сделать то же самое Мори, почти силой заставив ее сесть рядом с собой на кособокое сидение. Второй охранник разместился позади всех

С бульканьем и звуками разбрызгивающейся жидкости, словно в качестве топлива использовалась кислота, транспортер тронулся с места.

– Ник, – проговорила Мори, – я хочу назвать его в честь моего отца.

– Что?! – Ник резко повернулся к ней. Вспыхнувший в его глазах огонь был виден даже через шторку гермошлема.

– Я хочу назвать его в честь моего отца. – Мори еще не говорила этого Нику. – Я хочу назвать его Дэйвисом Хайлендом.

– Ты в своем уме? – воскликнул Ник, почти оглушив Мори. – Сейчас не время это обсуждать.

– Для меня это важно, – ответила Мори. Конечно, сейчас не время и не место для обсуждения этой темы. Ее слышали на борту «Мечты капитана», ее могла слышать и Станция Всех Свобод. Однако Мори не могла остановиться. Ее распалял собственный страх. Память об отце – единственное, чему она может теперь доверять. Еще теплящаяся любовь к нему – вот и все, за что она может бороться. – Я не хотела его убивать. Я его любила и хочу назвать в честь него своего сына.

– Черт бы тебя побрал, Мори. – Теперь голос Саккорсо звучал почему-то приглушенно, словно с большого расстояния. Отражавшийся от шторки гермошлема Ника расплывчатый зеленовато-желтый свет скрывал выражение его лица. – Мне наплевать, как ты назовешь своего выродка. Закрой рот и больше его не открывай.

Впервые с того момента, как Мори ступила на Станцию всех свобод, она почувствовала нечто вроде облегчения.

Дэйвис.

Дэйвис Хайленд.

По крайней мере, Мори передаст ему свое имя, а там будь, что будет. Может быть, имя поможет ему стать человеком.

Скользя, словно по маслу, транспортер пересек док и въехал в широкий тоннель. По полу тоннеля пролегли черные полосы-рельсы, по которым транспортер двинулся дальше. Соседние полосы оставались свободны. Шум струившейся жидкости, исходивший из недр транспортера, был единственным звуком, разносившимся под сводами тоннеля. Станция надежно укрывала своп секреты от глаз пришельцев.

Тоннель постепенно поворачивал и, как показалось Мори, по спирали уходил вниз, словно спускаясь в ад. Освещение становилось все интенсивнее. Лучи света играли на поверхности скафандра, словно дезинфицируя его и вместе с микробами сжигая последние остатки прошлой жизни Мори, уничтожая ее страх. Зонный имплантат вновь медленно обретал власть над ее сознанием.

– Куда вы нас везете? – вдруг раздался голос Ника. – Я не хочу слишком далеко удаляться от своего корабля.

Оба охранника обратили на него свои взоры.

– Обоюдная цель может быть достигнута посредством удовлетворения требований обеих сторон, – раздался в наушниках механический голос. – Ваши требования предполагают предоставление специальной лаборатории.

Ник, что-то пробормотав себе под нос. резко возразил:

– Промедление идет вразрез как с вашими, так и с нашими целями.

– Манипуляция с временным континуумом невозможна, – последовал ответ.

– Это философский тезис или физический закон? – неожиданно раздался голос Вектора Шейхида.

Услышав его дружелюбную интонацию, Мори почувствовала себя еще лучше.

– Проклятье! – выругался Ник.

– Вектор! – рявкнула Мика. – Я же приказала соблюдать тишину. – Через секунду она добавила: – Извини, Ник.

– Черт возьми, – сказал Ник, – так давайте говорить все сразу. Если мы хотим превратить все это в фарс – пожалуйста.

На мгновение наступила тишина. Затем раздался амнионский голос:

– Капитан Саккорсо, что такое «фарс»? Перевод этого слова отсутствует.

Ник стиснул руку Мори.

– Задайте этот вопрос позже, – прохрипел он. – Если я буду удовлетворен сделкой, я, так уж и быть, подарю вам перевод этого слова.

– Капитан Ник Саккорсо, – продолжал все тот же голос. – Вы просите о помощи, но сами демонстрируете враждебность Амниону. Кроме того, ваша идентификация не соответствует существующим критериям, что также не увеличивает доверия к вам. Понимание необходимо для успешной сделки. Что такое «фарс»?

Прежде, чем Ник смог ответить, вновь заговорил Вектор:

– «Фарс» – это такая игра, в которой люди выставляют себя в смешном свете. Цель игры – снять напряжение и поднять общее настроение.

По-прежнему удерживая руку Мори, Ник замер в ожидании. Транспортер покрыл еще пятьдесят метров, когда в наушниках снова зазвучал амнионский голос:

– Перевод принят.

Прошло некоторое время, прежде чем Ник вновь заговорил.

– Хорошо, Вектор. Теперь я призываю всех успокоиться и прекратить все игры.

На борту «Мечты капитана» воцарилось молчание.

Неожиданно транспортер плавно замедлил движение и остановился у широкой двери.

Дверь была помечена черной полоской. Для Мори она ничем не отличалась от полос на полу, хотя, наверное, означала какой-то код или шифр, известный только амнионцам. Распознавали ли они такие полосы по запаху или по цветовым оттенкам, недоступным для восприятия человека, неизвестно.

Охранник, сидевший позади Ника и Мори, вышел из транспортера и сказал что-то в шлемофон. Дверь, скользнув в сторону, открылась.

За дверью находилось большое помещение – очевидно, лаборатория. Мори сразу заметила компьютеры, хирургические лазерные установки, медицинские инструменты, химические препараты и каталки для транспортировки больных. Все предметы выглядели так, словно были выращены из той защитной корки, которую амнионцы использовали вместо одежды. Кроме того, в лаборатории стояли, но крайней мере две огороженные койки. Именно здесь должен был родиться маленький Дэйвис – родиться, а затем выжить или умереть.