Александр Тюрин. - Волшебная лампа Генсека

После короткой басовитой арии со всех сторон к царице заторопились жабки помельче. По дороге они ловили насекомых длинными язычками, срывали цветочки и почему-то приклеилось у меня к ним звание «ухажеры». Когда они оказались в непосредственной «интимной» близости, богатырка растворила пасть и жабята стали запрыгивать в ее бездонную утробу. Через полминуты процедура успешно завершилась. Это было засвидетельствовано движением нижней части живота и выделением из клоаки дурно пахнущей каки. Что же произошло? Коллективное самоубийство или брачный ритуал, совмещенный с обедом? То есть, самцы, перевариваясь, отдают себя на производство нового жабьего поколения? Ну-ну, проявитесь, биологические познания. Допустим, семя мужских мелких особей, оставаясь нерастворимым, проникает по каким-то канальцам из желудка царицы прямо к ее царственным яйцеклеткам.

Я поймал себя на том, что стал доказывать правдоподобие находящейся передо мной картинки. Так, может быть, и змеефламинго вовсе не фокус заторможенного или чересчур расторможенного сознания? В конце-то концов, птицы и рептилии самые близкие родственники. По счастью, мне они не родня. И полутораметровая сколопендра тоже, выходит, не приснилась, а надежно является реальностью. Правда, при таких размерах ей приходится, наверное, часто менять хитиновые панцири. И не годятся ей для дыхания ни трахеи, ни примитивные легкие членостоногих. Но можно иметь несколько иную систему газообмена, а две головы, вернее, два крупных нервных узла, весьма удобны для «раздваивающейся» жизни этой твари. Вот будет чему порадоваться энтомологам. (Если они, конечно, когда-нибудь займут мое место.)

Что уж говорить о цветке, накапливающем статические электрические заряды и имеющем разрядные органы. Бог милостив, раз до сих пор такие дары природы не разрослись на лужайках Подмосковья.

Наверное, задумавшись, я слишком близко подошел к беременной от многих женихов зеленой даме, отчего она харкнула. Естественно, что защищая свою честь. За мгновение до плевка я как-то почувствовал близкую неприятность и заслонил глаза рукой. Ядовитая слюна прилипла к тыльной стороне ладони. Я бросился прочь, пытаясь смыть следы «воздушного поцелуя», но вредная гадость пристала крепко, и пришлось ее отскабливать штык-ножом. После чего на ладони остался багровый след, как будто ее ошпарили кипятком или обработали кожно-нарывным ОВ. Представляю, что могло бы случиться с моими заплеванными гляделками - они бы просто превратились в две аппетитные клубничины.

Когда башмаки уже не шлепали по воде, а просто выжимали влагу из мокрой почвы, я снова воспринял гул мотора. Совершенно явственно. Потом гула не стало, но спустя какое-то время послышались выстрелы. Кто-то дал очередь. И, похоже, не из автомата, а с пистолет-пулемета. Загавкал хасановский «Ингрэм М10», который перекочевал к Сереге Колесникову? А все-таки быстро бывшие товарищи меня достали. Видно, хорошо напряг умник Дробилин аппаратуру и свои мозговые доли, чтобы вычислить мое наиболее вероятное местоположение. Справится наш инженер с любой задачей, даже если прикажут ему сделать, например, автоматическую гильотину, которой можно сразу по пять головок отрезать.

Я отшлепал еще сотни три шагов и оказался на крохотной полянке, образованной несколькими кривыми тамарисками. Тут различил следы чьих-то башмаков. Это было просто - следы, накопив воды, уже перешли в разряд лужиц. Похоже, по полянке шастало три или четыре упитанных человека - я даже узнал вмятины от Маковских тапок сорок пятого размера. А затем ознакомился с той мишенью, которой предназначена была недавняя очередь. Здоровенная ящерица с боком, прошитым сверхскоростными пулями сорок пятого калибра THV, имеющими повышенный радиальный эффект. Потроха, от такого угощения, почти полностью вывалились из невезучей рептилии, а на трех ее головах медленно меняли цвет - с фиолетового на багровый - шесть полусферических глаз. Меж торчащих наружу треугольных зубов еще проскакивали время от времени искорки. В общем, первая фаза распада сопровождалась оптическими эффектами.

Потом потроха активно зашевелились, словно начиная новую самостоятельную жизнь. Однако тут же выяснилось, что они показывали чужую активность - из них стали выбираться на свет здоровенные личинки, одновременно лихо пожирая и растаскивая свое бывшее жилье. Почему раньше эти мальки-паразиты не трогали бедную ящерку, почему скромно предпочитают падаль, было не слишком понятно. Брэма бы на мое место. Может быть, они держали себя на самой умеренной диете из чувства уважения к рептилии-носительнице, которую считали малой родиной? Или же этот молодняк вовсе не чужой ящерице, а ее родное потомство?

Впрочем, Брэму - Брэмово, но другой куда более важный вопрос болел все сильнее и сильнее: кто кого возьмет на мушку. Я своих экс-товарищей, или экс-товарищи мою особу? Впрочем, если подходить логично, то раз их трое, значит и шансами они втрое богаче.

Мне бы еще догадаться, как они станут залавливать меня. То ли ходить кучей, пытаясь напасть на мои следы, а затем зажать и взять в плен, то ли разделятся и будут пробираться от засады к засаде, чтобы поймать меня на прицел и хлопнуть. Второе было бы более профессиональным.

Оторваться от недавних товарищей я не мог, они превосходили меня не только числом, но и скоростью передвижения, и свежими силами - как-никак моторка всего за час доставила приятелей-неприятелей туда, куда я перся целую ночь. Однако работа по второму, «рассыпному», варианту устраивала и меня. Ведь их следы я приметил раньше, чем они мои.

Я отправился вдоль влажных ямок, проштампованных вражескими башмаками, выискивая цепким взглядом кустики и кочки, за которыми могли прятаться недоброжелатели. Не исключено, что эти естественные укрытия при нехорошем раскладе пригодятся и для моего укрытия. Местность была достаточно высокой, и отпечатки башмаков покамест хорошо пропечатывались, но примерно спустя час блужданий, я заметил, что выездная тройка «ревтрибунала» стала распадаться. Две цепочки следов уходили в лядину, заросшую каким-то кустарником и залитую водой. Третья, похоже остапенковская, - только у него были остроносые офицерские хромовые «балетки», - пока еще прослеживалась. Я двинулся вдоль нее, хотя тревожное ощущение в затылке уже появилось. А что, если та отделившаяся парочка вырулит и зайдет мне в спину? Тревожно заныли позвонки. Я снял автомат с предохранителя и положил взведенный палец на спусковой крючок.

Все вокруг заросло травой, которая с каждым шагом делалась выше и гуще. Следов я практически уже не различал, а брел там, где стебли были примяты сапогами впереди идущего. И вдруг… проклюнулось… воздух пронзили взбудораженные пульсации, словно заиграли бесконечные и неслышные струны. И пульсации своими неприятными напряжениями посоветовали мне не двигаться вперед или вправо. Дальше прогулка стала веселее. Одна из пульсаций растормошила меня, словно я оказался под водопадом. Даже растрепала и разбросала. Какая-то моя сознающая и наблюдающая частица взлетела, и я увидел всю местность сверху - нечетким взглядом насекомого. Причем размытый пейзаж украшали два багровых силуэта. Идущие за мной?