Иван Цацулин - Атомная крепость (Книга 2)

Дальше... Мы с вами немало говорили о заброске к нам агента маршрутом "Дрисса". По вашему мнению, иностранная разведка этим самым активизировала свою деятельность в районе Пореченска. Возможно, возможно, но в данном случае для нас имеет значение и другое... Обратите внимание, Иван Иваныч, агент заслан к нам почти тотчас после неудачи Прайса с Можайцевым в Норвегии. Что это - опять случайность, совпадение? Н-не знаю. А что, если не совпадение?

Затем мы с вами знаем, что какое-то время у нас, здесь, промышлял Грин. Нам известно, что он за фигура для Харвуда. Он покинул пределы Советского Союза тоже вскоре после провала Прайса с Можайцевым, уехал на неизвестный нам срок в Штаты. Что, и тут совпадение? Что-то многовато таких "случайных совпадений", не правда ли? Мы с вами неоднократно говорили об отъезде Грина в Штаты, и я, признаться, никак не мог уловить связь между этим его отъездом и преступными каверзами Уильяма Прайса, хотя в душе чувствовал: связь должна быть! Так вот, Иван Иваныч, сегодня мне известно Грин уже пробрался на советскую территорию, на этот раз тайком, нелегально, чтобы мы не знали.

Генерал встал и подошел к огромной, во всю стену, карте СССР.

- Мы с вами допускали мысль, что он может вернуться в Советский Союз и нелегально. Вставал вопрос - где же он в таком случае перейдет границу? Мы запросили пограничников, заставы, посты наблюдения... Тщательно изучили представленные нам материалы, и оказалось - его забросили к нам с севера. Теперь и это факт, с которым нам следует считаться. Пункт наблюдения на берегу полуострова Ямал обнаружил небольшой самолет неизвестной государственной принадлежности, пытавшийся проникнуть в глубь нашей территории со стороны океана. Было высказано предположение, что пилот в последнюю минуту струсил и повернул обратно. Этим происшествием мне пришлось заинтересоваться вплотную, и выяснилось - видимо, в действительности это было не так... Никто не видел, когда именно неизвестный самолет повернул назад, на север. А это могло означать и другое - его заметили лишь тогда, когда он уже выполнил свою задачу и возвращался на базу. На какую же базу он мог возвратиться? До ближайших американских баз у берегов Канады - далеко, а самолет был крошечный.

- С подлодки, - встрепенулся Соколов.

- Безусловно. К тому же удалось установить - примерно в те дни, в которые подводная лодка с Грином на борту по нашим расчетам должна была находиться в районе Берингова пролива - подводная лодка без опознавательных знаков действительно скрытно прошла с востока на запад, в воды Северного Ледовитого океана. Стало быть, ошибочная версия пограничников о самолете-нарушителе дала возможность Грину выиграть время и уйти в наш тыл. Помните, Иван Иванович, я давал вам указание срочно запросить Камчатский облисполком - посылали ли они в командировку на Ямал своего зоотехника?

- Помню. Облисполком ответил, что у них зоотехник Иванов не числится и в командировку на Ямал они вообще никого не посылали.

- Я был в этом уверен, - продолжал Тарханов, - но проверка никогда не мешает. Так мы убедились: на Ямале был не зоотехник Иванов с Камчатки, а кто-то другой, назвавшийся Ивановым. Видел ли кто-нибудь этого человека и какова его внешность? Мы проверили. Оказалось, видели рыбаки со шхуны, взявшей его на борт в Обской губе. Им еще показалась странной чрезмерная молчаливость "Иванова". Нужно было немедленно основательно изучить всю эту историю, и я послал туда майора Русакова. Сегодня он вернулся. Майор Русаков проделал тяжелую работу: установил место высадки лазутчика на берегу небольшого озера и проделал весь тот путь, которым шел неизвестный, выдававший себя за Иванова. Путь оказался страшно тяжелым, продвигался человек, избегая встреч с людьми, ни разу не приготовил себе горячей пищи, боялся привлечь внимание пастухов-оленеводов. Миновав водораздел, - генерал показал на карте, - он разобрал построенный там охотничий домик, чего ни один честный обитатель тундры никогда не сделал бы. Зоотехник с Камчатки, очутись он на Ямале в аналогичных условиях, никогда так не поступил бы. Но чужаку на все наплевать, ему важно было поскорее добраться до Обской губы, а оттуда в Салехард. В тундре, на пути неизвестного, майор Русаков нашел сбитые, порванные сапоги, тщательно спрятанные под кучей мха. Зачем честному советскому человеку, износи он в дороге сапоги, нужно было так основательно запрятывать их? Русаков привез эти сапоги: в каблуках и в голенищах - тайники. Такая обувь могла быть нужна только разведчику, шпиону. Наконец, в Салехарде Русаков разыскал рыбаков и на основании бесед с ними составил словесный портрет пожаловавшего к нам субъекта. Вот это описание, посмотрите. Это, конечно, Грин, - его лицо, рост, манера ходить. Под фамилией Иванова он вылетел в Свердловск - и больше нам о нем пока ничего не известно. Но это не мало, а много.

Возникает вопрос, на который я уже обратил ваше внимание, Иван Иваныч, раньше: почему на этот раз Грин пожаловал к нам без обычного в таких случаях прикрытия, тайком?

Очевидно, разведка стремилась предохранить Грина от малейших наблюдений за ним с нашей стороны и таким образом развязать ему руки... Пока мы с вами будем думать, что он прохлаждается у себя в Штатах, он в это время без помех стал бы руководить порученной ему операцией, по-видимому имеющей важное значение.

Заниматься пустяками Грину не поручат. Таковы факты. И у меня определенно создается впечатление, что Прайс и Харвуд что-то затеяли, а вот что именно - в этом нам придется разобраться.

С учетом некоторых обстоятельств, о которых я говорил, мне кажется, и следовало бы разработать наши действия как можно скорее.

Часть вторая

Глава первая

- Хайль! Хайль! Хайль!

- Хайль Гитлер!

- Зиг Хайль!

- Судеты наши! Варшава наша!

- Мы дойдем до Урала!

Выкрики нарастали, сопровождались хриплым, пьяным ревом тысячи глоток. Ночная темь вспыхнула чадным пламенем факелов над головами орущих людей, идущих по пять человек в ряд, в начищенных до блеска сапогах, перетянутых ремнями, занявших всю улицу. Они все ближе, вот уже поравнялись со зданием гостиницы.

- Хайль! Хайль! Хайль!

- Мы дойдем до Урала!

Выкрики сменились песней:

- Дойчланд, Дойчланд, юбер аллес!..* [Германия превыше всего... (нем.)]

Внизу, под окном, шепотом переговаривались:

- Бывшие эсэсовцы, гвардия Гитлера...

- У них сегодня слет...

- А с ними и фашистские молодчики из национал-демократической партии...

Факелы багровыми всплесками плясали над неистова галдящей толпой. Под ногами гудела земля.

- Германия, проснись!

Топот и вопли постепенно затихали вдали.

- Что же это, а? - растерянно обратился Петер Андерсен к своим друзьям.