Иван Цацулин - Атомная крепость (Книга 2)

- А кто же?

- Густав Дитц.

- Что? - в ужасе Эрика смотрела на Гросса. Она поняла теперь, что безотчетно волновало мать Германа" она, стало быть, почувствовала неладное в неожиданном изменении образа жизни ее зятя, "отличного семьянина"" любителя цветов и порхающих бабочек. - Что?

- Да, это так, - с трудом произнес Гросс. - Бедная сестра, бедная мама.

Кудрявые склоны гор, светлые буковые леса, прозрачный воздух от зеленой земли до самого неба, недалекого" ласковой голубизны, покрытого белыми барашками облаков. Кое-где в укромных тенистых местах прячутся легкие строения - шале.

Гросс и Эрика занимались своими делами. Работа над книгой спорилась. Оскар Шванке, о котором ни Эрика, ни Андерсен старались не упоминать больше ни единым словом, как бы незримо присутствовал здесь же, рядом и угрожающе ухмылялся Эрике: "Не успеешь написать, разоблачить - я возьмусь за старое". Она писала, не отрываясь от рукописи до поздней ночи, до изнеможения. И все же, откровенно говоря, не была уверена, что успеет, что Шванке не опередит ее, - ведь недаром же мать Германа казалась такой обеспокоенной - переезд бывшего оберфюрера из захолустья в Бонн не мог не насторожить.

Андерсен бродил по окрестностям, скучал по родине, по семье, по своей ферме, и как-то так получилось, что он как бы принял на себя обязанности стража, охраняющего обремененных тяжелыми заботами друзей. И однажды, когда закат малиновым заревом опалил вершины округлых гор, а из долин уже просачивался еле заметный предвечерний сумрак, Андерсен быстро подошел к домику и несколько встревоженно сказал Гроссу:

- Поблизости шатается незнакомец. Мне почему-то кажется, что он ищет нас.

Действительно, на тропинке показался высокого роста мужчина. Шел он четким размеренным шагом, каким обычно ходят военные, прошедшие "прусскую школу".

- Если не ошибаюсь, депутат ландтага Герман Гросс? - осведомился незнакомец.

Гросс кивнул. Он хотел уже спросить имя незнакомца, но не успел сделать этого, - в дверях появилась Эрика.

- Вы? - она бросилась к пришедшему и крепко пожала его руку. - Как очутились вы здесь?

- Я искал вас.

Эрика повернулась к Гроссу и Андерсену:

- Наш гость - граф Рихард фон Шулленбург.

- Генерал-полковник фон Шулленбург? - Гросс приветливо улыбнулся. Эрика много рассказывала ему об этом человеке. Во время второй мировой войны генерал показал себя незаурядным военачальником, большим специалистом по танкам, инициативным и храбрым солдатом. Но только солдатом, - идеологию национал-социализма он не разделял, звериную жестокость осуждал и, поскольку это было в его силах, по возможности пресекал. Это, естественно, определило весьма прохладное отношение к нему и в штабе сухопутных войск, и в главном командовании вермахта. Но заменить Шулленбурга было трудно, ведь его имя произносили наряду с именами Роммеля и Гудериана, и потому его терпели, предоставляя ему возможность делать черную работу на фронте. Шулленбург неплохо делал эту работу. Его мозг в те годы был занят исключительно вопросами военной стратегии, разработкой тактики ближних боев, выполнением приказов. Но когда война кончилась, и кончилась сокрушительным разгромом гитлеровской армии советскими войсками, когда война огнем и мечом прошлась по территории самой Германии, пролилась потоками крови и слез по земле немецкого фатерланда, а с запада, отплевывая табачную жвачку, пришли оккупанты: янки, англичане, те самые, которых Шулленбург неизменно бил на фронте и которых теперь из страха перед возмездием с востока без боя пропускали в сердце Германии, - тогда Шулленбург, кажется, впервые понял, что думать лишь о том, как бы получше выполнить приказы командования - мало, что в жизни и действиях он обязан руководствоваться интересами родины, а не кучки гитлеровцев, захвативших власть, которых до сих пор он ошибочно отождествлял с Германией. Шулленбург уединился в своем имении и занялся сельским хозяйством. В отличие от своих многочисленных коллег, он не писал мемуаров: уведомлять читателей о том, что лучшие годы жизни были ошибкой, не весьма приятно, да и ни к чему, а обманывать других не хотел, это значило бы пойти против своих собственных убеждений. Долго его не трогали, потом предложили высокий пост во вновь создаваемом вермахте, для маскировки названном бундесвером. Шулленбург отказался, не побоялся в глаза сказать своим бывшим коллегам, что он убежденный противник развязывания третьей мировой войны, что новая война угрожает уничтожением германской нации. Он надеялся, что все-таки к его словам, обоснованным и справедливым, прислушаются, и снова ошибся. Он уехал домой, а бывшие гитлеровские генералы продолжали делать свое грязное дело. Все это Гросс давно знал со слов Эрики, с которой Шулленбург был в приятельских отношениях: она установила с ним контакт еще несколько лет назад, работая над книгой очерков и рассказов о второй мировой войне, тогда он просил ее не упоминать о его "победах", забыть даже имя генерал-полковника фон Шулленбурга.

- Как вы нашли нас здесь? - поинтересовалась Эрика, приглашая гостя к столу.

Шулленбург грустно улыбнулся, и она поняла, что произошло что-то крайне важное, иначе он не помчался бы к ним.

- Я обратился к фрау Гросс, - пояснил Шулленбург. - Пришлось заверить ее, что мы с вами друзья и искать встречи с вами меня заставляют важные обстоятельства. Так я получил ваши координаты. Вот ее послание вам - моя верительная грамота, - пошутил он и протянул Гроссу письмо. Шулленбург помолчал, потом с заметным усилием сказал: - Дело в том, что я возвращаюсь на военную службу, на этот раз в бундесвер.

Гросс и Эрика растерянно молчали.

- Я так и думал, что вы не поймете меня, - снова заговорил Шулленбург. - Другие тоже не поймут. Это и хорошо и плохо. Поэтому необходимо было повидать вас. Именно вас. И потому, что я доверяю вам, и потому, что мысль о возможности такого свидания никому и в голову не придет: ведь власти полагают, что вас нет в Германии. Как мне кажется, у нас имеется возможность побеседовать. Я не хочу оставлять при себе мысли, выводы, решения... Наверное, вам покажется странным то, что я скажу, но для меня это вопрос жизни и смерти.

Гросс мягко заметил:

- Мы слишком вас уважаем, чтобы усомниться в ваших намерениях, но решение добровольно занять командный пост в армии, которую создают, обучают и воспитывают бывшие гитлеровские генералы и офицеры, естественно, требует объяснения.

- Вас принуждают? - неуверенно спросила Эрика.

- И да, и нет.

- Говорить уклончиво вам не было свойственно, - насторожилась Эрика.

Шулленбург в нетерпении передернул плечами.

- Прошу внимательно выслушать меня, - заговорил он. - За мной установлена слежка. Возможность снова повидаться с вами может не повториться. Я хотел бы воспользоваться сегодняшним вечером.