Лоренс Гэнем - Плутониевая блондинка

Фред Бернс действовал из маленького помещения на третьем подземном этаже (двумя уровнями ниже подвала) серой коробки офиса РД в центре города. Десять минут потребовалось мне, чтобы отыскать в здании человека, хотя бы знавшего, кто такой Бернс, не говоря уже о том, чтобы направить меня в его контору. То ли работа его была слишком важной и сверхсекретной, то ли всем было на него начхать.

Бернс по фактуре походил на комок теста с обесцвеченной кожей и большими глазами, которые грозили лопнуть под прямыми лучами солнца. Он напомнил мне бесформенного ягненка из тех, которых держат в темноте и откармливают в особом ящике, где они не могут двигаться. Бернс был телячьим филе в костюме.

Его контора представляла собой сырое и безрадостное помещение, освещенное бледно-голубым сиянием галогенных ламп. Рабочий участок был заполнен дюжиной компьютеров и таким же количеством сетевых экранов, осуществлявших мониторинг различных спутников и наземных камер. По комнате были разбросаны пластиковые чашки из-под кофе и бутылки с содовой в разных стадиях заполненности, наряду с тремя-четырьмя пустыми коробками из под пиццы на столе у стены слева. Одна полупустая коробка находилась под рукой у Бернса возле компьютера и во время разговора со мной он продолжал жевать пиццу. Вначале мне показалось странным, что он уничтожает ее в девять утра, но потом я понял, что для него это могло быть и поздним ужином.

Я испугал его своим появлением (наверное, он не часто общается тут с людьми), и он не сразу разговорился со мной. То есть, до тех пор, пока мы не заговорили о Бене Пирсе. Тогда мне трудно стало заткнуть фонтан его красноречия.

– Пирс был великолепен, когда работал в своей области чистой теории и дизайна, – сказал Бернс. – Его созидательная способность была абсолютно гениальной, хотя, лично мне кажется, что она маскировала опаснейшие эмоциональные аспекты, которых должна была касаться.

– М-мм да, – сказал я. – Но почему он вдруг покинул проект?

– Видимо потому, что бы рано или поздно арестовали.

– Пожалуй, для побега бывают причины посерьезнее. За что ему грозил арест?

– Мы обнаружили, что доктор Пирс выполняет несанкционированное перепрограммирование андроида ББ-2, – пояснил Бернс. – Перепрограммирование, подвергающее опасности весь проект. Я убежден, что именно его безответственные действия послужили причиной проблем, с которыми мы сейчас столкнулись.

– Вы говорите о связанных с насилием психопатических эпизодах?

– Нет, с тем фактом, что мы не можем контролировать эти эпизоды. ББ-2 была создана многофункциональной, как вам известно. Одной из функций было применение насилия и эта часть программирования явно выжила.

– Нам повезло. А каковы ее прочие функции?

– Боевая подготовка и тайные операции. Также самооборона, ведь она предназначалась на роль личного телохранителя ББ Стар. Были добавлены и развлекательные функции.

– Развлекательные? – с опаской переспросил я.

– Ну скажем, ББ Стар была интимно заинтересована в этом проекте.

Я обхватил голову руками.

– Она была секс-игрушкой, – пробормотал я.

– Не думаю, что «игрушка» – подходящий к ее функциям термин, но сексуальное удовлетворение было частью ее изначальных технических характеристик. Хотя мне неизвестны результаты ее окончательного программирования, поскольку доктор Пирс саботировал проект.

Потерев глаза кончиками пальцев, я приготовился к приступу ожидающей меня головной боли.

– ББ Стар потратила миллиард кредитов на создание секс-игрушки на атомной тяге.

ГАРВ прокрутил сообщение по ту сторону моих век, и я как будто увидел его ухмылку.

– Кажется, мы только что потеряли детскую аудиторию, босс.

– А ну уточни, – вслух потребовал я.

– Что уточнить? – спросил Бернс.

– Ничего. – Я вновь уставился на собеседника. – Значит БС имел ББ «во плоти» в качестве жены, но построил дроида по ее точному подобию?

Бернс пожал плечами и откусил внушительную часть пиццы.

– Очевидно, мисс Стар была фригидна, – промычал он с полным ртом. Затем поднял коробку и предложил мне. – Хотите кусочек?

– Спасибо, нет. Я уже завтракал.

Бернс снова пожал плечами и сунул в рот остаток пиццы.

– Эта пицца бесподобна, – заметил он. – Она от ПиццаПорт. Лучшая пицца на планете. Мне ее анализируют, так что я могу украсть ее рецепт. Вы точно не хотите попробовать?

– Благодарю, нет. Итак, вы действительно работали над проектом ББ-2?

– Ну да. Я был правой рукой Пирса, пока не узнал о его истинных намерениях. Это не означает, что я фактически работал над «правой рукой». Пирс обожал всякого рода крайности.

– Вы не могли бы немного рассказать мне о дизайне и чуточку о самом дроиде?

Проглотив пиццу, Бернс аккуратно сложил руки на коленях и повернулся ко мне. Его глаза затуманились, а в голосе появились изумленные нотки.

– Она самый совершенный дроид на свете и наиболее замечательное человеческое свершение из всех, какие мне довелось видеть.

– О, Братец, – мелькнули передо мной слова ГАРВа. – Неужели он заплачет?

– Ее поступи абсолютно «человечна» в мельчайших деталях, но в то же время она более гордая и возвышенная, – продолжал Бернс. – Грация ее простейшего движения, ритмичность, жест – все это поэзия созидания. Нежное выражение любопытства или морщинки оцепенения этого существа увлажняют мой взор слезами.

– Простите, морщинки чего?

– Знаете, когда бровь сокращается и образует легкую припухлость над веком, она как бы указывает на глубокое сосредоточение и непостижимость мыслей. Наша работа над ББ-2 была просто уникальна.

– Вы говорите о ее бровях?

– Это было моей сферой сосредоточения.

– Вы программировали ее брови, – произнес я, когда экспресс головной боли подошел к станции.

– Вообще-то, только левую. Пирсу не понравилась моя предварительная работа над правой. Он очень консервативен во всем, что касалось лба.

– И это все, что вы сделали. Ее левую бровь.

– Два самых творчески наполненных года моей жизни.

– А Пирс сделал все остальное?

– Он относился к проекту совсем по-любительски. БС указал ему направление и временами изучал дизайн или изменял характеристики, но Пирс занимался разработкой, конструированием и программированием ББ-2 до тех пор, пока чересчур не увлекся и не подверг проект риску.

– Где же Пирс сейчас? – спросил я.

Бернс поднялся, взял очередной кусок пиццы и развернул свое кресло к компьютерной консоли. Он пробежал пальцами по клавишам пульта и на экранах по всей комнате замелькали изображения, карты и прочая информация.

– Я координирую различных оперативников, действующих сейчас «в поле» и преследующих ускользающий след доктора Пирса. Охота на этого человека продолжается уже одиннадцать месяцев. Это было напряженное и суровое предприятие, но ясно, что наша добыча, наконец, загнана в угол.