Далия Трускиновская - Дайте место гневу Божию (Грань)

Рагуил замолчал, словно ожидая от собеседников неодобрения в адрес похотливых старцев. Но они, будто нарочно, оба вдруг задумались о своем.

Годы мои, что возвели меня на вершины мудрости и оставили там одного, исчезли внезапно – и я снова оказался способен понять беспокойство молодых, замешанное на томлении плоти. Несомненно, женщина в этот миг была в своем воображении обнажена и стояла по колено в темной воде, выходя по белеющим сквозь легкую рябь ступенькам. Несомненно, мужчина видел, как она выходит, вырастая из темной глубины, и ступает узкой белой ногой на мелкие камни у края водоема, и ее тело покрыто россыпью белых капель.

Но мало радости доставило им воображение – иначе они постарались бы незаметно соприкоснуться хоть пальцами, подтверждая друг другу, что мысль, их посетившая, была одной на двоих.

Отнюдь не радость, а печаль вызвал в них рассказ Рагуила, печаль о несбыточном и прекрасном. Она была мне хорошо знакома.

– Время разбрасывать камни, и время собирать камни, – сказал я в утешение. – Время обнимать, и время уклоняться от объятий. Время искать, и время терять…

Женщина вздохнула, а мужчина отвернулся. Я глядел на них, не понимая, что потеряли эти двое. Ведь они были вместе и, судя по всему, под высоким покровительством одного из могучих архангелов.

– Время раздирать, и время сшивать, – добавил Рагуил. – Старцы дождались, пока Иоаким по своим делам не отъехал из городка, и в урочный час прокрались в сад к Сусанне. Они схватили ее, когда она выходила из воды, и до того дошла их похоть, что старцы потребовали от женщины, чтобы она отдалась им обоим поочередно. В противном случае они угрожали донести на нее, что она в саду принимала красивого юношу. А прелюбодеяние по Моисееву закону карается весьма сурово – обоих соучастников надлежит забить камнями до смерти.

– Без суда и следствия, что ли? – удивился мужчина. – Суд Линча?

– И такое случалось, – подтвердил Рагуил. – Влажное тело Сусанны было скользким, сама она – молодой и сильной. Сусанна вырвалась и убежала в дом. Старцы, разочарованные и весьма злобные, наутро донесли на женщину. Они рассказали то, что не было по сути ложью, – как могли сверху наблюдать за садом и водоемом. Но из этой правды они так искусно вывели свои лживые утверждения, что даже человек опытный не заметил бы грани.

– И тут Грань! – воскликнул мужчина.

– Грань, – согласился Рагуил. – А почему ты решил, что ее тогда не было? Был назначен суд, привели Сусанну, старцы, принесли присягу, выступили против нее, а они были люди в городке уважаемые, и их словам поверили. Сусанну приговорили к побиению камнями. А в это время в городок уже въезжал путник…

Рагуил посмотрел на меня и увидел меня таким, как в то утро. Когда он заговорил, я понял, что вставшая перед его взором картина посредством простых и безыскусных слов передается мужчине и женщине.

– Он спустился с невысокого белого перевала, он преодолел полосу каменистой пустыни, на которой ближе к городку стали появляться участки чахлой пшеницы, он спустился в глубокую расселину, где по дну протекал ручей с ледяной водой, и из ладоней напоил рыжего поджарого коня. А когда он выбрался из расселины, то увидел вдали несколько зеленых пятен. Он подъехал поближе и в сердцевине каждого пятна ему явилась жемчужина – именно таковы были издали эти городки, похожие на кривые белые лестницы, что поднимаются по холму и обрываются, стоит только взгляду увлечься подъемом…

Тут архангел понял, что чересчур увлекся описанием.

– Путник поспешил к месту судилища и прибыл вовремя – Сусанна кричала о том, что невиновна, но ее уже хотели, связав, вывести к городским воротам, где казнили прелюбодеев, и многие горожане, потрясенные ее неожиданно явившимся распутством, ждали ее с камнями в руках. Путник решительно растолкал толпу и вышел к судьям. Он был в широком белом аба, какие обычно надевают в дорогу, и ткань была щедро покрыта пылью, но они узнали в нем человека, привыкшего приказывать, надо полагать – из княжеского рода, поскольку сынами Израиля тогда правили князья. Невзирая на его крайнюю молодость – а на вид путнику можно было дать восемнадцать лет, и он не имел бороды, а только черные усы, из тех первых, мягких и редких волосков, которые так бережет и холит всякий юноша, желающий, чтобы его поскорее приняли за мужчину, – так вот, невзирая на молодость, они смутились от его уверенности в себе и от твердого взгляда больших серых глаз. Он же напомнил о том, что до сей поры женщина была безупречна, и встал на ее защиту. «Это ее любовник! – заговорили люди. – Юноша, которого видели с ней в саду! Так вот он каков!» Но путник повернулся к ним – и они замолчали. Тогда он сделал вот что…

Рагуил посмотрел на женщину, увидел в ее глазах молчаливое понимаение, и тогда посмотрел на мужчину. Я был немало удивлен – женщина явно знала об этом деле, мужчина же производил впечатление человека, которого ничему не учили.

Рагуил вздохнул, и вздох этот относился к мужчине. Затем он продолжал.

– Он велел одного из старцев вывести вон, а к другому обратился с вопросом: «Сад велик, скажи, где совершилось прелюбодеяние?» – «Ты должен это знать лучше меня!» – ответил строптивый и уже почуявший беду старец. Но путник настаивал, и старец указал – в западном углу сада, где под сосной той породы, что всегда клонится к югу, стоит каменная скамья, удобная для такого рода дел. Тогда путник велел его увести и привести другого старца. Тот тоже долго не хотел отвечать на вопрос, и наконец сказал – в восточном углу сада, за водоемом, где тень от айвы и жасмина, удобная для такого рода дел. Тут всем стало ясно, что старцы вконец изолгались. А путник, предоставив обществу самому разбираться со своими почтенными согражданами, пошел прочь. И никто, даже Сусанна, с рук которой словно бы сами собой свалились веревки, не осмелился удерживать его. Серебристая пыль летела с белого аба, и долго еще висела она в воздухе, словно бы след ушедшего путника. А он, отвязав коня, сказал так: «Пойдем, я найду место, где бы ты отдохнул от ночной скачки, а я – от глупости людей, склонных и верить и карать наугад…»

– Хорошо он их столкнул лбами, – заметил мужчина. – Но откуда он знал, что в городке собираются побить камнями женщину? По радио, что ли, услышал?

– По-своему ты прав, это можно сравнивать с радио, – даже не пытаясь объяснить мне это незнакомое слово, ответил Рагуил. – Очевидно, не одна лишь Сусанна была убеждена в своей невинности. Мысли женщины и еще нескольких, кто любил ее и боялся за ее жизнь, создали некое ядро. А Даниил уже начал свое служение, и ядро молитвы, обращенной к Господу, было доверено ему, чтобы он совершил суд. И он совершил суд по закону Моисееву – оправдал женщину и покарал клеветников.