Далия Трускиновская - Перо Мнемозины

Предлог нашелся простой – банальная малая нужда. Руслан вышел из машины и исчез в подворотне. Дети не знали особенностей подворотни – она вела в проходной двор, и оттуда – на проспект, к магазину, где в ряд стояли телефоны-автоматы.

Руслан колебался, какой номер выбрать – милицейский или «горячий». Предпочел «горячий».

Не обошлось без вранья. Он сказал, что дети оказывают на него психическое давление, сродни гипнозу, чтобы он их доставил к аэропорту. Это было вранье с дальним прицелом – потом ведь предстояла разборка с Шефом. И оно объясняло решительно все подробности этой ночи. Дети несомненно умели общими усилиями вводить собеседника в легкий транс.

– Но, если ты понимал это, почему на вызвал на помощь охрану? – спросил бы Шеф.

– Я не сразу это понял, – сказал бы Руслан. И ни в коем случае не брякнул бы про аппаратуру, настроенную на трансляцию клинической смерти. Он не видел черных экранов с серебряными ниточками – и точка. Транс, только транс, в котором видишь лишь то, что тебе предлагают увидеть.

Иначе придется объяснять, что его тонко настроенная душа не пожелала видеть в рабочих креслах детские трупы, но та же душа не возражала против того, чтобы детей на подступах к аэропорту задержали и увезли в неизвестном направлении. Душе было бы отрадно знать, что им опять поменяли память, выскребли все подозрительное, а подсадили более тонко выстроенные блоки, чем прежние. Это была бы комфортная реальность души, да, была бы, а какая еще нужна?…

– Хорошо, мы вас поняли, – сказал голос в трубке. – Значит, желтый микроавтобус, номера не знаете.

– Не заметил, – огорченно признался Руслан. – Но мы подъедем со стороны силосных башен, нас там сразу будет видно.

– Подъезжайте.

Тем разговор и кончился.

Руслан бегом вернулся к машине и увидел, что дети возятся с приемником.

– «Террористы изменили требования! – бойко сообщал микрофонный мальчик. – Они хотят получить в свое распоряжение самолет с экипажем. В знак благих намерений они выпустили из накопителя женщину с грудным ребенком, она сейчас идет по взлетно-посадочной полосе, ей нужно пройти около четырехсот метров, ближе они никого к накопителю не подпускают…»

– Это плохо, – сказал Жорка. – Это очень плохо.

– А что, нужно было оставить ребенка в накопителе? – спросил Руслан. – Ну, ты, парень, даешь…

– Это значит, что они получат самолет и заберут всех с собой, – вместо Жорки ответил Макс.

– Чего же плохого? Пусти-ка, – Руслан шуганул мальчика с водительского места. – Значит, твои братья все уцелеют. И тебя с собой заберут.

Мальчишки промолчали, и Руслан завел мотор.

Он все больше убеждался, что дети неразрывно связаны с террористами, но как – понять не мог. Что толку от малышей во время операции по захвату и удержанию заложников? Чем они могут помочь? Разве что обременить собой.

Вся надежда была на тех, кто обещал перехватить желтый микроавтобус. Пусть они заберут детей, пусть они разбираются!

– «Только что стало известно еще одно требование террористов! Обеспечить свободный подъезд к самолету микроавтобуса, который должен через четверть часа появиться на территории аэропорта! – сообщил звонкий голос. – Итак, освобождение узника совести, самолет и пассажиры загадочного микроавтобуса, который вот-вот прибудет на летное поле!»

Руслан временно потерял управление, машина вильнула.

Дети не могли связаться с террористами! У них просто не было такой возможности! Ведь они узнали о террористах только из радиопередачи… или вербальный код активизировал некую телепатическую связь?…

Скорее бы перехватили, что ли, обреченно подумал он, скорее бы перехватили…

Но никто не заступал дорогу с автоматами, никто не стрелял по колесам, не кричал в рупор, чтобы выходили по одному. И через несколько минут, миновав силосные башни, микроавтобус проехал по узкой шоссейке и уперся в решетчатые железные ворота – одни из запасных, непонятно для чего понатыканных по периметру ограды аэродрома. Возле ворот торчала заброшенная будка, через которую при желании можно было проникнуть вовнутрь.

– Приехали! – воскликнул Жорка. – Руслан, мы готовы.

– К чему готовы?

– Ты нас веди, ладно? – попросил Макс. – Мы же не знаем, где этот самый накопитель.

– Значит, я должен вас вести на верную смерть? – спросил Руслан. – Ведь террористы не знают, что вы идете к ним на помощь. Или знают?

– Ничего они не знают! – крикнул Эмиль. – Вот именно поэтому…

– …мы должны им помочь, – закончил Макс. – Ренатка, иди сюда, давай руку. Вот опять потеряешься – кучу времени потратим…

Руслан тянул, сколько мог, но обещанной помощи все не было. Вдруг его осенило – засада подготовлена на территории аэродрома. Детей перехватят, когда они пойдут пешком, вот что! Мысль была разумна, и он похвалил себя, что додумался до такого простого решения.

Дверь будки не поддалась – она открывалась наружу. Руслан нашел в салоне микроавтобуса, в куче всяких нужных железок, трос, думал, что удастся оторвать разве что мощную дверную ручку, но повезло – в несколько осторожных рывков машина выдернула эту дверь, и дети кинулись в будку.

Он понадеялся было, что дети бросятся к накопителю и забудут о нем – не вышло. Они ждали его, они с двух сторон взяли его за руки и пошли цепочкой, сперва по сырой траве, потом набрели на бетонированную дорожку, слишком узкую, чтобы идти в ряд, пришлось клином.

Все это смахивало на дурной сон, симптом какой-то гнусной болезни.

Руслан первым вышел на большую взлетно-посадочную полосу. Вышел примерно в середине ее. Один конец таял во тьме, другой вел к светлой башне накопителя. Теперь цепочка могла вытянуться, как полагается.

Полоса освещалась бледными фонариками, снопиками идущего из-под земли света, от снопика до снопика – метров десять, не больше…

– Идем, – сказал Макс. – Ты не думай, мы не боимся. Когда ты нас ведешь – нам не страшно. Идем!

И тут раздались выстрелы.

Руслан, таща за собой детей, кинулся прочь с освещенной полосы.

– Ты куда?! Не надо! – кричал крепко прихваченный за руку Ренатик.

Руслан не соображал – соображения не осталось. Он не мог бы объяснить, как вышло, что он сбил несколько малышей с ног, а сам рухнул сверху, раскинув руки, словно стараясь спрятать детей между собой и землей.

Даже если это были живые ходячие бомбы… все равно же это были дети… а остальное – потом, потом…

Рассудок очнулся, заработал, и вдруг до Руслана дошло – стреляют не здесь, не по нему, не по мальчишкам. Он встал на колени и поворачивался, прислушиваясь. Вдали, у накопителя, что-то орали в рупор. Руслан удивился – как близко удалось подойти к башне, это парламентеры, что ли?