Иван Беляев - Галобионты

– Это было бы большой ошибкой с вашей стороны, Антон Николаевич, – Давыдов сверкнул глазами и оскаблился, – заклинаю вас не совершать неосмотрительных поступков, о которых вы наверняка пожалеете.

Затем они простились и пошли, каждый в свою сторону. Степанов и помыслить не мог, что о его встречах с вербовщиком во всех подробностях проинформированы люди из ГосБеза. На следующий день состоялось знакомство, перевернувшее всю дальнейшую судьбу ученого. Вместо мелкого вербовщика, участь которого так и осталась невыясненной, на встречу явился сухощавый мужчина, небольшого роста. Степанов сразу отметил, что за неприметной внешностью незнакомца скрывается незаурядная личность. Это можно было определить по жесткому проницательному взгляду стальных глаз, решительной линии рта и твердому подбородку.

Когда мужчина заговорил, Степанов удивился, что его тихий голос, с проскальзывающими вкрадчивыми интонациями, не очень вяжется с взглядом решительного человека со стальной волей.

– Антон Николаевич? – произнес незнакомец.

Степанов кивнул, с тревогой поглядывая то на мужчину, то по сторонам.

– Рад вас видеть, – незнакомец протянул руку, – можете звать меня капитаном.

– А что случилось с Давыдовым? – спросил Антон Николаевич, пожимая протянутую руку.

– Считайте, что он отправился в отпуск.

– Внеочередной, я полагаю? – заметил Степанов.

– Неважно, я пришел сюда не для этого разговора.

– Собственно говоря, я собирался увидеться с Давыдовым, а не с вами, – Антон Николаевич недовольно сдвинул брови, – я не знаю вас.

– Вы хотите сказать, что хорошо знаете Давыдова? – поинтересовался неизвестный капитан.

Степанов сардонически ухмыльнулся.

– По крайней мере, я успел к нему привыкнуть.

– Антон Николаевич, мы с вами серьезные люди, не будем терять время. Нам предстоит серьезный разговор, давайте не отвлекаться на пустяки.

– Мне все равно, – Степанов флегматично пожал плечами.

Странно, но этот сероглазый мужчина с негромким голосом обладал способностью подавлять волю Антона Николаевича. Это стало ясно с первых же минут их встречи.

– Здесь холодно, пойдемте в мою машину, там нам никто не помешает, – произнес капитан, указав подбородком на припаркованную у сквера белую „Волгу“.

– Давыдов, по крайней мере, приглашал меня в кафе, – не удержался Степанов от язвительного замечания.

– Пусть этот факт станет очередным доказательством того, что вы перешли на другой уровень, гораздо более серьезный.

– Вы полагаете, я должен млеть от восторга?

– Я полагаю, – произнес капитан ледяным тоном, – что вы должны адекватно оценивать данную перемену.

Давление, оказываемое на него этим необычным человеком, раздражало Степанова, заставляя переходить на дерзости.

И все же он согласился отправиться к машине, поскольку понимал, что без этого не обойтись.

– Я собираюсь сделать вам одно предложение, – заговорил капитан, когда они уселись на передние сиденья „Волги“ с тонированными стеклами.

Степанов хранил молчание, глядя перед собой мрачным взглядом. Его не покидало ощущение, что он оказался в капкане, из которого ему уже не выбраться.

– Для начала давайте договоримся, что будем беседовать начистоту. Чтобы между нами не возникало никаких неясностей, я собираюсь раскрыть перед вами все свои карты.

Степанов с ужасом узнал, что все его противозаконные деяния давно известны людям из Безопасности. Капитан назвал даже цену, которую заплатил вербовщик за проданную ему секретную информацию.

– Так значит, этот Давыдов был провокатором? – выдохнул Антон Николаевич, стуча зубами от страха.

– Буду с вами честен в надежде на ответную откровенность, – сказал капитан, – Давыдов не был провокатором, он был агентом одной иностранной спецслужбы. Весьма слабеньким агентом, смею добавить.

– Боже мой! Все кончено! – вырвалось у Антона Николаевича. – Со мной все кончено! – Степанов схватился руками за голову и застонал, придя в полное отчаяние.

– Прекратите истерику, – невозмутимо оборвал его капитан, поморщившись, – эта трагическая патетика вам не поможет. Я не собираюсь пугать вам страшными карами. Если бы дело обстояло так, мы с вами не сидели бы здесь сейчас.

Степанов не проронил ни слова, продолжая стискивать голову, раскачиваясь из стороны в сторону. Горю его не было предела. Снова оказалось, что все это время он строил воздушные замки.

– Еще раз повторяю, успокойтесь, Антон Николаевич, возьмите себя в руки, – капитан тронул Степанова за плечо, отчего тот вздрогнул и подняв голову уставился на собеседника затравленным взглядом.

– Я хочу сделать вам одно предложение, и мне кажется, что оно должно вас устроить.

Степанов почти не слушал своего собеседника. В этот момент ему хотелось лишь одного: умереть.

И тут капитан заговорил о засекреченной лаборатории, которая, по его плану, должна будет находиться под водой, где-нибудь на Черноморском побережье Северного Кавказа и где Степанов станет заниматься своими исследованиями.

– У вас будет все, что вам потребуется. Мы берем на себя финансирование вашей работы, сколько бы это не стоило. Из ваших разговоров с Давыдовым нам стало ясно, вы мечтаете именно о таком образе жизни и о таких условиях работы, я не ошибаюсь, Антон Николаевич?

Истерика мигом сошла на нет. Степанов заинтересовался словами капитана. Предложение стало казаться ему заманчивым.

– Вы хотите сказать, – заговорил он, – что я смогу делать в вашей лаборатории все, что угодно?

– Вам предоставляется полная свобода в плане вашей работы. Мы готовы профинансировать необходимое оборудование, предоставить вам нужные материалы и так далее, не знаю, что вам еще может понадобиться.

Видя, что у Степанова заблестели глаза, капитан добавил:

– Не спешите бурно радоваться, Антон Николаевич, – произнес он, с прищуром глядя на собеседника, – взамен полной свободы в плане работы мы вынуждены будем лишить вас таковой в плане личной жизни.

– Какая там личная жизнь, – отмахнулся Степанов, – у меня ее нет и уже никогда не будет. Полагаю, вы это знаете не хуже меня.

– На нынешнем этапе вашей жизни, дело, к сожалению, обстоит именно таким образом, примите мои выражения искреннего сочувствия, Антон Николаевич.

Вместо ответа Степанов лишь досадливо качнул головой.

– Но ведь ваше настроение может измениться. Когда душевное состояние стабилизируется, вам может захотеться принадлежать самому себе так же, как раньше. А этой возможности у вас практически не будет.

– Вы хотите сказать, я буду постоянно находиться в заточении в этой вашей секретной лаборатории? – насторожился Степанов.