Святослав Логинов - Мёд жизни (Сборник)

По всему было видно, что Андрюшка не раз слыхал отцовские доводы и изрядно наскучил ими.

– Вот она – современная молодёжь, – нравоучительным голосом лицемера сказал Артём, – полагают, что всё в мире уже открыто и упрятано в зоопарк. А между тем вовсе не обязательно ездить за динозаврами в Африку. Или ты думаешь, наши места менее глухие? Или деревенские бабки сильно образованные? Вон, Дарья Артемьевна соврать не даст, они тут все вместо «маринованные грибы» говорят «эмалированные».

– Что-то ты не туда разогнался, – Георгий не мог спокойно наблюдать профанацию любимой идеи. – Для динозавров здесь слишком холодно, а старухи местные хоть и малограмотны, а в родных местах каждую травинку знают. Знахарки все подряд.

– Не говорил бы, чего не понимаешь, – снисходительно усмехнулся Артём. – Вот, определи, что это за трава?

– Дудка! – в один голос откликнулись Георгий с сыном, а Андрей добавил:

– Мы не бабки, можем и не знать.

– Вот и неправда! – закричала Даша, завороженно слушавшая отца и ожидавшая минуты, чтобы встрять и поразить присутствующих своими знаниями. – Это горичник болотный, у него стебли красные, а на горе большущие дудки – дягиль лекарственный, а у деревни в старом мочиле – вех ядовитый, а вдоль дороги – купырь лесной и тмин. А называются они зонтичные, потому что у них наверху зонтик, как у укропа. И морковка тоже зонтичная, и пастернак, только у них зонтики на другой год бывают!..

– Видите?.. – засмеялся Артём. – Дашка всё знает, а попробуй местных спроси – тот же ответ: дудка. Есть у нас в Замошье одна – Панька. Знахаркой слывёт, чуть не ведьмой. Я с ней говорил, так для неё и репей, и татарник, и даже лесной василёк – все на одно лицо, всему одно название – колючий дед! А вы говорите: динозавры вымерли. Хотя здесь их действительно нет, – продолжил он, перейдя на задумчивые и даже печальные интонации, как говорил всегда, когда начинал импровизировать какой-нибудь, чаще всего бесцельный розыгрыш. – Прав Жора, холодно для них. Здесь царство земноводных: тритоны в каждой луже, лягушки так из-под ног и брызжут. И сохранились здесь древнейшие земноводные, а вовсе не рептилии.

– Величайшее открытие века – неведома лягушка! – проскандировал Андрюха.

Артём прикинул, что они уже незаметно прочвакали почти полпути до леса, и, вздохнув, сочувственно обратился к Георгию:

– Плоховато твой сын естественную историю знает. Объяснил бы ты ему, что был когда-то за Земле каменноугольный период, и жили тогда стегоцефалы – симпатичные такие зубастые лягушата, а вернее – тритончики, длиной до пяти метров…

– Правда? – восторженно переспросила Даша.

– Чего мне врать-то?

– И ты говоришь, они тут сохранились? – спросил Георгий.

Было непонятно, спрашивает ли он всерьёз или разгадал приятеля и подыгрывает ему.

– Пятиметровых теперь, конечно, не встречается, – отступился Артём, – а вот метр, даже полтора, это запросто. Местные их называют гадами, как змей. А иногда говорят: ящера. Ящерка – маленькая, так обычных ящериц кличут, а ящера – большая, это стегоцефал. Лежит такая тварь в мокрой траве, пасть распахнута – живой капкан, да и только. Его не заметишь, пока прямо на хвост не наступишь.

– И тогда он тебя слопает.

Артём не разобрал, кто сказал это, но среагировал мгновенно:

– Нет, конечно. Стегоцефалы добычу целиком глотают, так что человека ему не одолеть, разве что Дашку. Они лягушек едят, зайца могут схватить зазевавшегося, куропатку. Ну, ещё падаль едят, дрянь всякую.

– Чего тогда его бояться? Пойти да поймать… – голос Андрюхи звучал неуверенно, боясь, что его сейчас поднимут на смех, он оставлял себе путь к отступлению, но серьёзный вид взрослых и правдоподобные детали начинали убеждать.

– Ты попробуй. Во-первых, стегоцефал зверь редкий, можно здесь всю жизнь прожить и ни одного не увидать. На открытый мох он не выползает, в сухом лесу не встречается, прячется в кустах у речажин, в мокрых завалах. Ты там без топора шагу не сделаешь, мимо пойдём – покажу. К тому же стегоцефалов ловить не так уж безопасно. Это тупая тварь, хватает всё, что движется. Стегоцефал – значит плоскоголовый. Здоровая зверюга, а ума ни на грош. Я с ними дважды встречался, и охоты их ловить эти встречи мне не прибавили. Первый раз я просто струсил и удрал. А второй и того хуже. Я его не заметил, так он мне в сапог впился. Приличный экземпляр – сантиметров семьдесят. Сапог прокусил, я еле ногу успел вытащить. Потом полчаса мучился, пока сапог отнял.

– Зачем отнимать, он всё равно уже прокушенный, – скорее для порядка придрался убеждённый рассказом Андрей.

– Что же мне потом в одном сапоге тащиться? Но главное не это. Желудок у стегоцефала, конечно, лужёный, что угодно переварит, но резинового сапога и ему не осилить. Заглотал бы сапог, а потом издох. Жалко.

– Я бы, – сказал Андрей, – схватил его, когда у него зубы в резине увязли, и связал.

– Чем? Штанами? – вмешался Георгий. – А потом тащил бы его на руках. Сколько там было вёрст?

– Пять.

– Вот именно. Тоже удовольствие хорошее.

– Я бы всё равно его поймал, – не сдавался Андрюха, но тут же, спохватившись, невпопад брякнул: – Только никаких стегоцефалов нет, это вы выдумываете.

– Есть! – сказала Даша. – Я сама видела. Вот такой, – она развела руки. – Только я думала, это крокодил. Он в кустах за деревней у ям, где раньше лён мочили, прячется.

«Вот и союзник появился», – подумал Артём, а вслух сказал:

– Зачем его ловить, пусть себе живёт. Сами подумайте, мы в Европе. До Питера триста километров, до Москвы немногим больше. Если там узнают о доисторических чудовищах, сюда миллион самодельных натуралистов нагрянет. Каждый первым делом захочет чучело набить. Так они за месяц не только стегоцефалов, но и простых лягушек повыведут.

Беседуя таким образом, путешественники добрались к следующему острову, низкому и болотистому, где, словно подтверждая слова Артёма, на каждом метре тропки нежились в лучах низкого солнца десятки разнокалиберных лягушек. Затем тропа по широкой дуге огибала повалившийся горелый лес. Покрытые мохом деревья лежали внахлёст в несколько ярусов. Мох и мелкая травка нивелировали местность, путь казался довольно ровным, так что Георгий неосмотрительно предложил пройти прямиком.

– Давайте, – согласился Артём, но сам остался на тропе.

Андрюха, балансируя на стволах, углубился в завал метров на пятьдесят, но потом сорвался и по пояс провалился в выгоревшую яму, по счастью сухую.

– Хватит, – испугался Георгий. – Ноги переломаем.

– Скажи лучше – стегоцефал утащит, – добавил Андрей.

Они сняли Дашу, качавшуюся, как на качелях, на конце елового хлыста, и вернулись на тропу. Дорога, обходя гиблое место, вывела их к лесу. В лесу уже начинало заметно темнеть, так что разговор сам собой прекратился. Лишь когда они вышли в поле и вдали в призрачном свечении белой ночи обозначились шиферные прямоугольники деревенских крыш, Даша спросила: