Джон Уиндем - Мидвичские кукушки

Антея посмотрела на нее, озадаченно нахмурившись.

– Я не вполне понимаю… – сказала она.

– Я хочу сказать, – объяснила миссис Либоди, – что когда где-то вдруг происходят столь необычные события, то должна быть какая-то причина. Вспомните хотя бы казни египетские, Содом и Гоморру…

Наступила пауза. Зеллаби почувствовал, что необходимо как-то сгладить слишком тяжелое впечатление от ее слов.

– Что касается меня, – заметил он, – то я считаю казни египетские актом устрашения со стороны небесных сил – примером, который никого ничему не учит; сейчас подобные методы хорошо известны под названием «политика силы». Ну а Содом… – Он умолк на полуслове, поймав взгляд викария.

На помощь ему пришла Антея:

– Думаю, вам не стоит так волноваться, миссис Либоди. Классической формой проклятия является бесплодие, но я не могу припомнить ни одного случая, чтобы возмездие принимало форму плодовитости.

– Все зависит от того, каковы плоды, – мрачно сказала миссис Либоди.

Снова наступила тяжелая тишина. На Дору Либоди смотрели все, кроме ее собственного мужа. Доктор Уиллерс поймал взгляд сестры Дэниелс – и снова посмотрел на миссис Либоди, уже другими глазами. По виду ее нельзя было сказать, что ей неприятно быть центром всеобщего внимания. Как бы извиняясь, она обвела нас взглядом.

– Вы так добры, – сказала она. – Я знаю, вы хотите успокоить меня. Но пришло время покаяться. Я согрешила, и это из-за меня… Если бы я родила своего ребенка двенадцать лет назад, ничего бы этого не случилось. И теперь я должна искупить свой грех, вынашивая ребенка не от своего мужа. Все это так очевидно… Мне очень жаль, что из-за меня должны страдать все вы. Но это Божья кара. Как казни египетские…

Встревоженный викарий, покраснев, вмешался, прежде чем она смогла продолжить:

– Я думаю… э… надеюсь, вы нас извините…

Все задвигали стульями. Сестра Дэниелс спокойно подошла к миссис Либоди и стала с ней разговаривать. Доктор Уиллерс наблюдал за ними, пока не заметил, что рядом с немым вопросом стоит мистер Либоди. Доктор успокаивающе положил руку на плечо викария.

– Для нее это такое потрясение. Ничего удивительного. Я вполне ожидал, что такие случаи будут. Это пройдет, не стоит волноваться. Я попрошу сестру Дэниелс, чтобы она навестила ее дома и дала успокоительное. Думаю, хороший сон все исправит. Завтра утром я к вам загляну.

Через несколько минут все разошлись. Настроение было подавленное, и мысли нас одолевали одна другой мрачнее.

Политика Антеи Зеллаби имела успех. В конце февраля я смог сообщить Бернарду, что все идет гладко – даже лучше, чем мы могли надеяться вначале. Я сообщил ему подробности происшедшего в поселке со времени моего последнего доклада, но о мнениях и взглядах обитателей Фермы, о чем он тоже спрашивал, не смог дать никакой информации. Исследователи считали, вероятно, что это входит в круг их профессиональных тайн, либо у них слишком укоренилась привычка не поддерживать контактов с посторонними. Единственным связующим звеном между Фермой и поселком был мистер Кримм, и я посоветовал Бернарду, что если он хочет что-то от него узнать, то ему стоит встретиться с Криммом самому и официально с ним побеседовать. В итоге, когда мистер Кримм в очередной раз посетил свое ведомство в Лондоне, он получил приглашение от полковника Уэсткотта на ленч в «Ин энд Аут».

Мистер Кримм помнил полковника Уэсткотта как не самого надоедливого из всех следователей, которые после Потерянного дня налетели на Ферму. Но он не мог позволить смешивать профессиональные темы с хорошей едой, и с пониманием отнесся к предложению Бернарда отложить разговор, пока дело не дойдет до кофе и бренди. Лишь тогда, усевшись поудобнее и удостоверившись, что его сигара хорошо раскурена, Бернард как бы между делом заметил:

– Говорят, у вас какие-то проблемы?

– У нас без этого не бывает, – заверил его мистер Кримм. – Если не с Министерством, так с Казначейством.

– Сейчас меня интересуют скорее проблемы с персоналом и вытекающие отсюда социальные вопросы.

– С этим всегда много беспокойства в исследовательских отделах, загнанных в глухую провинцию, – отметил мистер Кримм. – Иногда я чувствую себя так, словно руковожу школой-интернатом, только не обладаю правами директора.

– Гм, – сказал Бернард, подхватывая аналогию, – интересно, что бы стал делать директор школы, обнаружив внезапный рост количества беременностей?..

Некоторое время мистер Кримм задумчиво смотрел вслед автобусу, проходившему по улице в сторону Пикадилли, затем произнес:

– По крайней мере, его не изводил бы отдел кадров. У них просто какая-то мания аккуратности. А тут нужно освобождать от работы, и вообще весь их прекрасный график отпусков разваливается. И я, честно говоря, просто в панике от того, что у нас происходит.

Бернард кивнул.

– Естественно, это сбивает с толку. Но мне сказали, что вы согласились войти в местный комитет и сами помогаете урегулировать возможные конфликты.

Мистер Кримм наклонил голову.

– Удивительно, как вам удается знать обо всем, что происходит в самых глухих уголках Империи, – заметил он.

– Отчасти, – согласился Бернард. – Как вы думаете, этот комитет достаточно хорошо справляется со своим делом? – спросил он.

Мистер Кримм снова кивнул.

– Сомневаюсь, что кто-нибудь справился бы лучше.

– Вы считаете, они сумеют довести дело до конца?

Мистер Кримм на мгновение задумался.

– Я бы сказал, что если им не мешать, то есть много шансов за то, что сумеют, – конечно, если исключить случайности. Вопрос в том, не будут ли им мешать. Безответственные болтуны, журналисты с хорошим нюхом… Проще простого вызвать нездоровое любопытство. Но в нашу пользу играет даже не то, что мы можем сделать, а просто традиционный взгляд средних мужчин и женщин на эту проблему. Остается лишь высмеивать любые праздные предположения.

– Понятно, – сказал Бернард. – Судя по тому, как в моем собственном отделе отказываются верить в факты, это в самом деле послужит хорошей защитой. Если вашему комитету удастся сохранить все в тайне, это избавит нас от множества неприятностей. Если же вам это не удастся и потребуется открытое вмешательство властей, тогда нам придется изолировать поселок, и один Бог знает, что это повлечет за собой – запросы в парламент, может быть, специальный парламентский акт. В любом случае такой вариант крайне нежелателен.

– Да, конечно, – согласился мистер Кримм. – Но что вы понимаете под «открытым вмешательством»?

– Мы ненавязчиво будем делать все возможное, чтобы помочь, – подчеркиваю, ненавязчиво. Если в поселке узнают, что мы проявляем интерес, это может спутать все планы. Чем дольше они смогут управляться самостоятельно, тем лучше для всех. Но если вдруг появятся какие-то признаки, что информация просачивается наружу, я буду вам очень признателен, если вы немедленно мне об этом сообщите: лучше вызвать десяток ложных тревог, чем пропустить одну настоящую.