Юрий НИКИТИН - ДАЛЕКИЙ СВЕТЛЫЙ ТЕРЕМ (СБОРНИК)

В его словах было столько угрозы, что все сердца Оппанта дернулись и остановились. Холод пробежал по всем членам. Он с трудом заставил себя развести мускулы, прогнать сквозь трахеи теплый воздух, и лишь когда сердца робко запульсировали снова, сказал с натужной небрежностью:

– О, пока что это лишь игра ума!..

– Так ли?

– Уверяю, - сказал Оппант горячо. - Мы мало знаем даже о подземном мире, в котором живем… и через который теперь двигаемся со скоростью двадцать сяжек за сезон, а уж о надземном… Я рассчитал, что если даже с вершины Купола можно обозреть далеко вокруг, то что будет, если подняться еще выше?

– Крылатые поднимаются очень высоко, - прервал Итторк нетерпеливо, - но что толку? Ни один не возвращается. Да и вернулся бы. В них же разума меньше, чем в слюне носача, которой облицовывают стены! Это первое. А второе возражение, так это восприятие. Чужие запахи нам ничего не скажут. Мы их просто не умеем еще распознавать. Нужно великолепное зрение, а мы все слепы: ибо зачем зрение под Куполом и в глубинах земли, где вечная тьма?

Все шесть сердец Оппанта бились так, что на коже выступили шарики влаги. Запах пошел тревожащий, хотя Оппант отчаянно зажимал все железы.

– Крылатые зрячи.

– Еще и панцирники отличают свет от тьмы, - отмахнулся Итторк. - Но крылатым надо в полете успеть увидеть издалека молодую самку, успеть спариться в полете, а панцирник у входа должен бдить и хватать врагов. Но крылатые, как мы уже говорили, лишены разума, а панцирники, ну, здесь я с тобой согласен, если даже и увидят, то что поймут?

– Мудрый Итторк, - проговорил Оппант сдавленно, - я урод, ибо у меня зрение, если и уступает крылатым, то немного. Я уверен, что смогу увидеть очень далеко.

Он увидел, как отшатнулся Итторк. На миг пахнуло запахом сильнейшего отвращения. По спине пробежала дрожь, но в следующее мгновение все исчезло, а Итторк бросил без особой неприязни:

– Я бы не сказал, что это слишком большое уродство.

– Спасибо.

– Верно-верно. Я бы, пожалуй, сам от него не отказался. И как ты это видишь? Рассказывай!

Он часто прерывал, задавал неожиданные и бесцеремонные вопросы. Это раздражало, но затем Оппант ощутил, что Итторк ухватил проблему, вопросы ставит очень точно, уточняя детали, которые не всегда были понятны даже Оппанту.

– Все ясно, - сказал Итторк, когда Оппант выдохся и умолк. - Ты задумал великую вещь, терм. Совет распущен, но я тебя оставляю в своих советчиках… А теперь слушай. Я направляю сто носачей, которые будут всегда при Умме. Пусть использует, экспериментирует, пробует. Одному Бюлу трудно, я поставлю еще десяток рабочих. Да что десяток - сотню!.. К тому же половина пусть роет встречный ход прямо из грибного сада. Ясно? Теперь с тканью… Делайте ткань потоньше, это главное. А мелкие дырочки носачи пусть заделывают сразу. Это не помеха. Под Купол я пошлю бригаду строителей, пусть точно над вашим мешком подготовят на своде участок для вскрытия. Все ясно? Можешь идти.

Оппант автоматически повернулся, но что-то заставило воспротивиться бесцеремонному обращению:

– Много рабочих не поможет, - ответил он, оборачиваясь и глядя Итторку в глаза. - Нельзя ускорить работу всех звеньев сразу. Грибной сад не даст столько газа.

– Почему не даст? - усмехнулся Итторк. - Я поставлю тебе в помощники всех остальных специалистов по грибам. Действуй! Ты когда думаешь запустить первый раз Мешок?

– Через год-два, - ответил Оппант.

– Термик, - изумился Итторк, - тебе не хочется поскорее посмотреть на дело своего ума? Какой же ты ученый? Чтобы через две недели было готово!

Оппант обратно брел, натыкаясь на стены. Впервые был поколеблен в своем недоверии Итторку. По-прежнему раздражала бесцеремонность лучшего, но с какой легкостью Итторк разрешил его проблемы и походя оказал неоценимую помощь, дав в помощь сотни квалифицированных рабочих, техников! Конечно, хочется пораньше увидеть над Куполом взлетающий Мешок, наполненный газом, очень хочется…

Умма сказала победоносно:

– Вот видишь? А сколько бы сами возились? Теперь же у нас под рукой даже опытные Куттук и Некка с их сотнями помощников!

– Да, но по приказу Итторка им пришлось бросить свои исследования…

– А разве наши исследования не самые важные?

Он распределял рабочих, всем надо дать работу, когда прибежал молодой ноостер по имени Сииб.

– Оппант, - сообщил он радостно с ходу, - я сейчас иду на поверхность! Пойдешь со мной?

Оппант заколебался. Ему нравился всегда увлеченный Сииб, манил загадочный поверхностный Мир, но сейчас что-то удерживало, тревожило.

– Некогда, - ответил он со вздохом.

– Жаль, - сказал Сииб разочарованно. - Сейчас мои исследования продвинулись как никогда… Итторк дал мне целый отряд рабочих и панцирников в полное распоряжение! Сам дивлюсь, раньше он моими исследованиями не интересовался. А теперь велел Трэнгу помогать…

Оппант насторожился.

– При чем здесь Трэнг?

– Не задумывался, - беспечно отмахнулся Сииб. - Прозрел, наверное… Если хорошо подумать, то поначалу вроде бы абстрактные исследования ядовитого Гигамира могут к чему-то привести…

– К чему?

– Не задумывался. Я теоретик, практика - удел средних стазов. Так ты пойдешь со мной? А то я побежал, не хочу терять времени!

– Я пойду с тобой, - сказал Оппант мрачно.

Они поднялись на верхний ярус. Отсюда наверх шли только тоненькие извилистые ходы, где могли протиснуться только два рабочих, а громадные панцирники вообще закупоривали проход в узких местах.

Здесь панцирники попадались на каждом шагу. Оппанту стало неуютно среди бронированных гигантов. Хотя они и отдавали знаки уважения терму высшего стаза, но ненароком могли толкнуть, притереть к стене… Впрочем, знаки почтения отдавали все небрежнее, и это тоже встревожило Оппанта. Хотя он всегда был равнодушен к внешним признакам почитания.

– Пойдем по этому ходу, - предложил Сииб. - Там рабочие уже прогрызают Купол.

Оппант заспешил за ним. Сииб самозабвенно карабкался, на ходу сыпал недавно добытыми сведениями. Добытыми, надо признаться, с большим риском. Сейчас середина лета, в выжженной нещадным солнцем степи почти замерла жизнь, но все же на Куполе почти каждый день погибали рабочие. Именно рабочие, потому что панцирники мощными жвалами преграждали путь в гнездо, и неведомые чудовища, чтобы не рисковать, довольствовались малой добычей.

Когда они поднялись под самый Купол, Оппант ощутил дыхание чужого Мира. Здесь было жарко, от накаленного свода веяло зноем. Воздух суше, и Оппант ощутил, что тело начинает постепенно терять жизненную влагу. Рабочие здесь суровые, немногословные, сосредоточенные. Двигались они молниеносно. Панцирники здесь тоже один к одному: громадные, в прочном хитине, не рассуждающие.