Евгений Лукин - После нас - хоть потом

- Ну, в какой-то степени все начальники упыри, - заметил старый колдун. - Хотя тут ошибиться - раз плюнуть! Был случай: праведника с упырём перепутали… Праведники - они ж тоже не разлагаются. Разрыли могилу, а он там лежит нетленный. Подумали, что упырь, решили ему осиновый кол забить…

- Забили? - с интересом уточнил Глеб.

- Ага! Забили! - жёлчно откликнулся Ефрем. - Только было примерились - молния с ясного неба! Осину - в уголь, людишек - наповал… Ну, давай будить, что ли?

Глеб легонько тряхнул усыплённого за плечо. Тот всхлипнул, открыл глаза, горестно замигал.

- Слышь, - дружески сказал ему Глеб. - А ты такой способ не пробовал? Встаёшь спиной к кладбищу, бросаешь через себя копейку…

- Пробовал… - безнадёжно прошевелил губами тот.

- А слова при этом какие говорил?

Клиент вздохнул, припоминая, потом произнёс с запинкой:

- Вот тебе медный грош… меня не трожь…

Портнягин снисходительно усмехнулся.

- Эх, лапоть… Это ж от простых покойников заговор! А тебе от начальства надо… Запоминай: «Не то он зав, не то он зам, не то он печки-лавочки, а что мне зам, я сам с усам, и мне чины до лампочки…» Ну и понятно, в конце: «Слово моё крепко…» Напрочь отшибает!

Ефрем нахмурился.

- Да погоди ты… торопыга! - прервал он воспитанника. - Сначала причину выясни, а там уж советуй… - Снова повернулся к гостю. - Как величать-то прикажешь?

- Власий… - торопливо представился тот. Поколебался и добавил опасливо: - Леонардович…

- Ну, давай рассказывай, Леонардыч, что у тебя с начальником вышло… Не зря ж он с того света достаёт!

Леонардыч съёжился, закусил губу, но податься было некуда.

- Вызвал, накричал… - надтреснутым покаянным голосом начал он.

- Это когда ещё живой был?

- Ну да… Где, говорит, отчёт о командировке? Дома, говорю, оставил… Марш, говорит, домой!.. Я - домой… Составил кое-как, прибегаю обратно, а его уж инфаркт хватил… - Тут у Леонардыча перемкнуло связки, и пришлось промочить горло подостывшим отваром нечай-травы. - А позавчера… хороним… Лежит в гробу, а лицо у самого строгое-строгое… Как тогда в кабинете… И сам не знаю, что на меня такое нашло… Подошёл прощаться - и отчёт ему свой… под покрывальце… Так с отчётом и зарыли…

- О-ё… - только и смог вымолвить старый колдун. Встал. Вопросительно оглядел собственное жилище и вновь вперил жуткий взор в умолкнувшего клиента. - Да ты хоть сам понимаешь, что натворил? - В голосе Ефрема звучал испуг. - Тут жена в гроб мужу фотографию свою положит - в тот же год за ним уйдёт… А это ж тебе не фотка любительская! Официальный документ!

Глеб сидел, боясь поднять глаза на замершего (если не умершего) Леонардыча, и бессмысленно перечитывал строки расстеленной на столе газеты: «В ходе вчерашней антитеррористической операции у населения было изъято около ста тысяч денежных средств в долларовом эквиваленте, отложенных на покупку оружия и взрывчатых веществ…»

- На каком он кладбище? - сурово спросил колдун.

Клиент молчал. Немота припала.

- На первом городском, - ответил за него Портнягин, по-прежнему не поднимая головы.

Ворота кладбища, разумеется, оказались закрытыми, поэтому пришлось воспользоваться проломом. На внутренней стороне стены в лунном свете угадывалась кривая надпись: «Все бабы - стервы!»

- Ишь, не лежится им! - проворчал Ефрем, косясь на корявые буквы. - Ну, веди, Леонардыч, показывай…

И они двинулись по направлению к центральной аллее: впереди вздрагивающий и озирающийся Власий, за ним колдун с бутылкой позитивно заряженной воды. Цепочку замыкал Глеб. Он нёс бутерброд с говядиной - в жертву кладбищенским лярвам.

Неспокойно было нынче на погосте. Портнягин почувствовал это ещё у стены, как только они пересекли канаву, отделяющую мир живых от мира мёртвых. То и дело слышались какие-то астральные шорохи, на запах жертвенной говядины слетались отовсюду, окружая путников, бледные огоньки. К счастью, тучи над Баклужино пару дней назад были по просьбе администрации разогнаны совместными усилиями местных кудесников, и почва успела подсохнуть.

- Вот он, - глухо произнёс Ефрем, останавливая и придерживая за плечо Власия. - Глеб! Кинь ему бутерброд… Хрен с ними, с лярвами…

Портнягин повиновался. Колдун напряжённо всматривался во что-то видимое ему одному. Схваченное лунным светом старческое лицо осунулось, заострилось. Впереди между оградок и надгробий подобно плотному столбу мошкары вились зеленоватые искорки.

- О-ё… - тихонько простонал Ефрем. - Зол, ох зол… Уходим! Не оборачиваясь…

Трое поспешили к пролому. О том, чтобы приблизиться к свежей могиле, уже и речи не шло - дай Бог ноги унести.

- Слопал, - сдавленно известил Глеб. - За нами идёт…

- Слышу… - раздражённо отозвался колдун.

Выбравшись наружу, он велел каждому очертить правой ногой полукруг, отсекая преследователя, после чего окропил края пролома заряженной водой из бутылки. Оторвались.

- Значит, так, Власий, - обессиленно молвил Ефрем. - Денег я с тебя, конечно, не возьму… но и помочь не смогу ничем…

Несчастный Власий уронил голову на грудь.

- Пока документ в гробу, отколдовывать бесполезно, - сказал Ефрем как печать приложил. - Да и опасно - не дай Бог нацепляешь себе всякого…

- А достать? - спросил Глеб.

- Как достать? Могилу разрыть? Это ж надо врачей уломать, родственников, администрацию кладбища… Денег не хватит!

- Бомжей нанять… дешевле будет… - встрепенувшись, робко предположил Власий. - И зарыть быстренько…

- Да? - повернулся к нему кудесник. - А сидеть тебе потом за это сколько?.. Глеб, сколько ему за это сидеть?

- От трёх до пяти, - мрачно проинформировал Глеб и с сомнением оглядел стареющего ангелочка. - Нет. Столько ты не высидишь…

Власий всхлипнул. За кладбищенской стеной что-то громко ухнуло, а тьма в проломе как будто колыхнулась слегка.

- Что тут тебе посоветовать?.. - молвил, покряхтев, Ефрем. - Ну, к святым местам сходить… на Афон… Бог милостив, может, и отмолишь… А к колдунам - бесполезно. За такой случай, знаешь, ни один колдун не возьмётся. Разве что жулик какой…

- Я возьмусь, - неожиданно сказал Глеб. - Слышь, Власий! А у тебя враги на работе есть?

Люди ходят в тонкие миры, сами подчас о том не подозревая. Самопроизвольное разделение человеческих начал проще всего наблюдать в учреждениях, когда физическое тело вашего сослуживца сидит за рабочим столом, а, скажем, ментальное витает Бог знает где.

Именно в таком расщеплённом состоянии Глеб Портнягин застал искомого сотрудника: с виду занимался человек делом, строчил докладную на Власия Леонардовича - просто призадумался на минутку. И минутка эта, судя по всему, длилась уже по меньшей мере четверть часа.

«Довожу до вашего сведения, - прочёл Глеб, заглянув в лежащую перед сотрудником бумагу, - о невозможной обстановке в коллективе, сложившейся благодаря…»