Майкл Крайтон - Затерянный мир

– Что именно?

– Конец игры, – ответил Малкольм, глядя на монитор. «Концом игры» называлась одна из самых спорных статистических концепций, касающаяся как эволюции, так и современной жизни.

– Представь себе, что ты азартный игрок, – сказал он. – И играешь в орлянку. Если монета падает орлом, ты получаешь доллар. Если решкой – теряешь.

– Ну?

– Что происходит потом? Хардинг пожала плечами:

– Ну, шансы на выигрыш и проигрыш равны. Можно выиграть, можно проиграть. Но в конце концов выпадет зеро.

– К сожалению, нет, – фыркнул Малкольм. – Если ты играешь достаточно долго, то всегда проигрываешь – игроки всегда разоряются. Потому казино везде процветают. Но вопрос о том, что происходит за это время? До того, как игрок вконец проиграется?

– Ну, и что же?

– Если проследить за судьбой игрока, то оказывается, что ему везет или не везет попеременно, периодами. Другими-словами, все в мире идет полосой. Это реальный факт, который можно наблюдать повсеместно: в погоде, разливах рек, бейсболе, сердечном ритме или на распродажах. Если дела пошли из рук вон плохо, они так и останутся. Помнишь народную пословицу: беда не приходит одна? Теория сложности доказывает, что народная мудрость права. Худшее преобладает. Если не повезло, то надолго. Такова жизнь, таков мир.

– И к чему это ты ведешь? Что нам не повезет?

– Да, благодаря Доджсону, – нахмурился Малкольм, глядя на монитор. – Что, черт побери, происходит с этими уродами?

Что-то жужжало, как далекая пчела. Говард Кинг едва осознавал, что происходит вокруг него, поскольку только-только начал приходить в себя. Он открыл глаза и разглядел ветровое стекло машины и ветки деревьев за ним.

Жужжание стало громче.

Кинг не знал, где он находится. Он не помнил, как он тут оказался и что вообще произошло. Плечо и бедро болели. Лоб саднил. Он попытался напрячь память, но боль разрослась, мешая ясно мыслить. Последнее, что он помнил, это тираннозавр на дороге. И все. А потом Доджсон обернулся и...

Кинг повернул голову и вскрикнул от острой боли, выстрелившей от шеи под череп. У него перехватило дыхание. Кинг закрыл глаза и осторожно выдохнул. Потом медленно открыл их снова.

Доджсона в машине не было. Дверца со стороны водителя распахнута. В зажигании до сих пор торчали ключи.

Доджсон сбежал.

На руле виднелась кровь. На полу, у педали газа, лежал черный ящик. Открытая дверца чуть двинулась, заскрипев.

В отдалении снова зажужжала странная пчела. Но звук был механическим, это он теперь понял. Какой-то механизм.

Кинг подумал о корабле. Сколько он будет ждать? И, кстати, который час? Он глянул на часы. Стекло было разбито, и стрелки застыли на 1.54.

Опять жужжит. Уже ближе.

Кинг заставил себя пододвинуться ближе к приборной доске. Боль прострелила спину, но тут же прошла. Он медленно перевел дыхание.

«Все в порядке, – мысленно заверил он себя. – Я пока живой».

Кинг посмотрел на открытую дверцу, на солнечные блики. Солнце еще стояло высоко. Значит, прошло не так много времени. Когда же уходит корабль? В четыре? Или в пять? Он уже не помнил. Но он был уверен, что эти испанские рыбаки не станут околачиваться здесь, когда начнет темнеть. Они уплывут.

И Говард Кинг страстно захотел оказаться на корабле, когда тот покинет остров. Он хотел этого больше всего на свете. Морщась, он приподнялся и переполз на водительское сиденье. Уселся, глубоко вдохнул и выглянул через открытую дверь.

Машина висела над обрывом, ее удерживали только корни деревьев. Кинг увидел крутой склон, заросший лесом, уходивший куда-то далеко вниз. Под кронами деревьев царил мрак. У него закружилась голова от одного взгляда. До земли лететь метров шесть, если не больше. А внизу – зеленые примятые папоротники и черные камни. Он выглянул еще дальше.

И увидел его.

Доджсон лежал на спине, головой вниз. Тело искорежено, руки и ноги разбросаны. Он не шевелился. Кинг четко не разглядел подробности сквозь ветки деревьев, но Доджсон казался мертвым.

Неожиданно жужжание стало громким, оно явно быстро приближалось. Кинг вскинул голову и увидел сквозь ветки, нависшие над ветровым стеклом, автомобиль, всего в десяти футах. Автомобиль!

А потом машина скрылась из виду. Судя по звуку, это был электромобиль. Значит, там Малкольм.

Говард Кинг приободрился, вспомнив, что на острове есть и другие люди. Это придало ему сил, несмотря на острую боль во всем теле. Он потянулся и повернул ключ в зажигании. Зарокотал мотор.

Он дал газу и медленно выжал сцепление.

Задние колеса завертелись. Он переключил передачу передних колес. Тут же машина рванула с места, протаранив кусты. Через минуту она была уже на дороге.

Теперь Кинг вспомнил эту дорогу. Направо – к тираннозаврам. Машина Малкольма поехала налево.

Кинг повернул налево и двинулся по дороге. Он пытался вспомнить, как вернуться к реке, к кораблю. Смутно в памяти встала развилка на вершине холма. Он решил, что доедет до развилки, поедет вниз по склону холма и уберется к чертям с этого проклятого острова.

Это было его единственное желание.

Убраться с острова, пока не поздно.

«Эксплорер» выбрался на дорогу, идущую по кряжу. Она петляла туда и сюда, поворачивая у самых скал. Во многих местах машину подстерегали отвесные обрывы, зато отсюда открывался вид на весь остров. Через некоторое время перед ними раскинулась долина: вон там среди деревьев спрятана вышка, вон, поближе, поляна с трейлером. Справа стоял лабораторный комплекс, а чуть дальше – деревня рабочих.

– Доджсона нигде не видно, – печально сказал Малкольм. – Куда он мог подеваться?

Торн потянулся к радио.

– Арби?

– Да, док.

– Ты видишь их?

– Нет, но... – замялся мальчик. – Что?

– Может, вы вернетесь? Это так интересно.

– Что именно? – удивился Торн.

– Только что приехал Эдди. Он привез с собой детеныша.

– Что? – вскричал Малкольм, подаваясь вперед.

В трейлере все сгрудились у стола, на котором лежал без сознания маленький Т-рекс. Его глазки были закрыты, а на мордочке – пластиковый овал кислородной маски. Маска почти не сползала с тупого рыльца малыша. Тихо шипел кислород.

– Не мог же я его оставить, – оправдывался Эдди. – И я подумал, что если ему залечить лапку...

– Эдди, – покачал головой Малкольм.

– Потому я врубил ему морфия из аптечки и забрал с собой. Видите? Кислородная маска как раз по нему.

– Эдди, – повторил Малкольм, – этого нельзя было делать:

– Почему? Он в порядке. Мы просто возьмем лапу в шину и отвезем его обратно.