Джон Браннер - Всем стоять на Занзибаре

Виной задержки, похоже, был стоящий перед китайской семьей японец, по всей видимости, коммивояжер из Японской Индонезии, поскольку его раскрытые сумки распирало от десятков образцов товара, который Дональд легко опознал, – электрошокеры, тазеры, газовые баллончики. Чиновник за стойкой останавливался на каждом образце, всякий раз заглядывая в объемистое руководство. Дональд добавил к списку различий еще одно: дома на каждом пропускном пункте лежала бы компьютерная распечатка с указанием таможенных тарифов.

Злясь на задержку, он заметил, что очередь к шестому пункту уменьшилась до одного человека, очень привлекательной индианки в микросари, которое оставляло открытым правое плечо и ноги до середины бедра, – насколько он слышал, индийское правительство поощряло эту моду, так как она сокращала расход ткани. Изящные ноги были обуты в золотые сандалии, длинные темные волосы уложены в высокую прическу, чтобы подчеркнуть патрицианский профиль, в левой ноздре – украшение в древнем стиле, забавный атавизм, учитывая, что в остальном внешность у нее была даже слишком современная.

Интересно, зашорены ли ятакангские чиновники настолько, чтобы, когда терка уйдет, отказаться перенести его сумки к соседнему пропускному пункту?

Судя по поведению китайской семьи, откровенное любопытство здесь не считалось дурным тоном. Дональд напряг слух. Поначалу он не мог разобрать слов, а потом сообразил, что таможенник коверкает свой язык, словно говорит с ребенком, а девушка все равно его не понимает.

Никто больше в его очередь пока не встал. Он обсудил с собой, не попросить ли китайскую семью придержать его место, а потом решил, что лучше не рисковать, обращаясь к ним по-ятакангски, и подошел к девушке.

– Вы, вероятно, говорите по-английски, – сказал он. Она повернулась к нему с очевидным облегчением, а чиновник за стойкой скривился.

– Да, говорю! – сказала она с заметной северо-запад ной напевностью, которую англичане окрестили бомбейским английским. – Но я ни слова не понимаю по-ятакангски!

– Потом она узнала его собственный акцент и уже готова была нахмуриться.

– Но… но разве вы не американец?

– Верно.

– Тогда…

– Я говорю на ятакангском. У нас его мало кто знает, но все же такие встречаются. Как по-вашему, в чем проблема?

Она пожала плечами, округлив глаза и подняв брови, от чего вздернулся красный значок касты на высоком лбу.

– Что вам надо? – резко спросил таможенник у Дональда.

Выискивая в долгосрочной памяти модуляции, соответствующие словам, которые он привык видеть, а не произносить, Дональд сказал:

– Дама вас не понимает. Я ей объясню, если вы мне скажете, в чем дело. Только помедленнее, пожалуйста.

Чиновники обменялись взглядами. Наконец цербер из иммиграционной службы сказал:

– Мы не впускаем в нашу страну проституток.

На мгновение Дональд был сбит с толку. Потом понял, что они имеют в виду, и едва не рассмеялся. Он повернулся к терке.

– Они считают вас проституткой, – сказал он и улыбнулся.

На ее лице мелькнули удивление, ужас и наконец такое же веселье.

– Но почему?

Дональд рискнул высказать догадку, к какой пришел сам.

– Вы случайно не вдова?

– Да… Но откуда вы?.. Ах да, конечно: перед отъездом я попросила знакомого написать это в моем паспорте по-ятакангски.

– Нет, я не подглядел это в вашем паспорте. Так получилось, что вы нарушили несколько местных обычаев. Прежде всего одежда, которая на вас.

Девушка смущенно опустила взгляд на смуглые ноги.

– Национальная ятакангская женская одежда – саронг, который похож на ваши старомодные сари за одним исключением: его собирают между ног наподобие турецких шаровар. Такие короткие, как у вас, юбки позволяют себе носить только обладающие большой властью женщины-менеджеры и… э-э… девушки веселого поведения. И, во-вторых, большинство ятакангских проституток официально называют себя вдовами: для женщины, потерявшей мужа, не считается позором искать других мужчин, чтобы прокормить себя.

– Силы небесные! – еще более округлив глаза, воскликнула девушка.

– И в довершении всего на письме слово, означающее «вдова», если писавший не будет очень аккуратен, вполне может превратиться в сленговый термин для обозначения «уличная девка». Посмотрим, нельзя ли это уладить.

Он повернулся к уже потерявшим терпение чиновникам и с максимальной цветистостью объяснил ситуацию. Их лица чуть-чуть расслабились, и после некоторых дебатов они предложили компромисс.

– Они говорят, – перевел Дональд, – что, если вы переоденетесь во что-нибудь, что больше подходит респектабельной женщине, они вас пропустят. Вы можете взять костюм из дорожной сумки и пойти в дамскую комнату вон там. – Он показал в конец зала. – Но они советуют как можно скорее приобрести ятакангскую одежду, иначе это может повлечь за собой более неприятные последствия.

– Могу себе представить, – подмигнула девушка. – Большое спасибо. А теперь надо посмотреть, не найдется ли чего-нибудь такое, что бы их не оскорбляло.

Она порылась в сумках. Дональд, видя, что у японского коммивояжера все еще проблемы, стоял и смотрел. Наконец она извлекла длинное зеленое с золотом сари и, расправив, показала ему.

– На самом деле это для приемов, но это все, что я с собой привезла. Подойдет?

Дональд получил подтверждение чиновников, что это приемлемо, и, снова поблагодарив его, девушка скрылась в дамской комнате.

А коммивояжер все еще спорил. Помедлив с минуту, Дональд спросил у чиновников, которые облокотились на стойку, переводя дух, нельзя ли ради исключения перенести его сумки с соседнего пропускного пункта?..

Они уступили нелюбезно. Их угрюмость Дональда озадачила. Он даже спросил себя, не подозревают ли они, будто он ввел их в заблуждение относительно профессии девушки, или, скажем, просто ждут взятки. Но он не решался предложить что-либо: режим Солукарты мог похвастаться одним достижением, а именно искоренением взяточничества среди государственных служащих. Лишь когда его сумки наконец принесли – к немалой досаде китайского семейства, – он вдруг догадался об истинной причине.

«Я ведь круглоглазый. Если бы я не говорил чуть-чуть на их языке, они бы преспокойно оставили меня ждать до Судного дня».

Он всмотрелся в лицо иммиграционного чиновника, пока тот пролистывал зеленый американский паспорт, и по опустившимся уголкам губ понял, что его догадка верна. Дональд с трудом сглотнул. Ощущение было для него новым, и потребуется некоторое усилие, чтобы к нему привыкнуть.

– Приступим! – сказал чиновник. – Вы, я вижу, репортер. Что привело вас на Ятаканг?

«Надо вести себя очень вежливо».