Александр Зорич - Время — московское!

Я снова упал ничком — теперь уже уверенный в том, что сейчас смерть отыщет и меня. Я отлично просматривался с ближайшего «Шамшира». Любому оператору достаточно было ткнуть пальцем в мое изображение на экране, чтобы послушная спарка курсовых пулеметов оторвала мне голову.

Но пока я совершал свои перебежки, наши «Пираньи» наконец разобрались в обстановке. Они разделились на две группы и зашли на «Шамширы» с флангов. Их автоматические пушки — аналогичные тем, из которых клоны молотили по нашей колонне — заныли длинными очередями. Конкордианская броня отзывалась неметаллическими какими-то, всхлипывающими звуками.

Приподняв голову, я понял, что «Пираньи» по преимуществу позорно мажут. Их очереди за редкими исключениями уходили в аномальные «болота», над которыми клонские танки безнаказанно парили при помощи своих эмуляторов. Пристреляться «Пираньям» не дали клонские пушки, которые сразу же перенесли огонь на докучливые воздушные цели.

«Шамширы» почти полностью скрылись в густых клубах пыли и султанах разрывов. И только центральный танк, заметно прибавив скорость, вырвался из желто-серой тучи и попер вперед, на ходу отплевываясь от вертолетов. Из его кормы сочились струйки черного жирного дыма. Я догадался, что он стремится как можно быстрее выйти за пределы «болота», чтобы опуститься на гусеницы — похоже, у него вот-вот должен был отказать силовой эмулятор. Все-таки наши смогли его зацепить... Жаль, не фатально.

Два наших вертолета, спеленутых серым дымом, прекратили огонь и отвернули, подыскивая место поудобнее для вынужденной посадки. Один из них был трофейным «Ашкаром» — жаль его, уникальная машина...

Остальные вертолеты, притираясь к горе как можно ближе, пытались зайти на супостатов с кормы. Их пулеметы и пушки, увы, оказались неспособны поразить клонские сухопутные дредноуты в борт. А противотанковые ракеты на «Пираньях» в том вылете отсутствовали — все были свято уверены, что достойных целей для них не найдется.

У молодца справа от меня (то ли это был солдат, то ли ученый в солдатском комбинезоне) сдали нервы и он бросился бежать...

Разорвалась серия маскировочных гранат, выбросив непроглядные клубы ядовито-желтого дыма...

На левом фланге взахлеб лаял автоматический гранатомет. Отличное оружие против пехоты, но что он может сделать с «Шамширами»?

И тут я понял: мы погружаемся в хаос.

Через полминуты дым и пыль сократят видимость метров до пятидесяти. Инфракрасные приборы в обстановке дневного боя почти бесполезны... Черт возьми, мы же ослепнем! И что с того, что скорее всего ослепнут и «Шамширы» — передавить всю нашу колонну можно и при видимости в десять метров!

Через минуту оставшиеся «Пираньи» будут выбиты.

А вскоре после этого все, кроме осназовцев, окончательно потеряют голову.

Неужели пора хватать Таню и бежать с ней без оглядки?

Неужели?!

Я зарычал от ярости и обиды. Я не могу, не имею права так поступать!

Но я должен ее спасти!

«Тогда дерись!»

Контейнер с гранатометом в останках разбитого (но не загоревшегося!) «триста четвертого» мне все-таки удалось добыть.

Вспоминая инструктажи, проведенные для нас Валерой Шуваловым, любимым ротным Свасьяна, я повернул мушку вверх до упора, выдернул чеку ударно-спускового механизма и машинально поднял предохранительную стойку. Собственно, этими тремя операциями и исчерпывалась вся подготовка к выстрелу из гранатомета РГУ-35 «Удод».

Передовой «Шамшир» — единственный, который оставался в моем поле зрения на тот момент (остальные потонули в пыли) — благополучно преодолел «болото», опустился на гусеницы и теперь доворачивал... ровно туда, где стояла наша, «триста третья», машина!

Я мог выстрелить в танк сразу, не меняя позиции. Но, как я уже начинал понимать, этим я Таню не спасу. Бить надо наверняка. А потому я опустил предохранительную стойку обратно, собрался с духом (его оставалось немного, честно признаюсь) и со всех ног рванул вперед, нырнув в густой шлейф дымзавесы.

Перемещался я по преимуществу размашистыми прыжками, которым обзавидовался бы кенгуру.

Легко понять, что на очередном прыжке я обнаружил, что допрыгался. Мои сапоги по самые голенища погрузились в невероятно вязкую жидкость.

Я попал прямиком в «болото».

Я рванулся, но сразу же понял, что можно не рыпаться. Без посторонней помощи покинуть аномалию невозможно!

Главное теперь — не терять равновесия. То ли, падая, сломаю себе обе ноги, то ли просто влипну в «болото» всем телом, как муха в сироп...

Мое положение в ту секунду было столь нелепым, что мне оставалось только рассмеяться горьким, деревянным смехом.

«Умру стоя, гады».

Я поднял предохранительную стойку, поудобнее приладил на плече пусковую трубу.

По моим расчетам, «Шамшир» находился от меня совсем близко, где-то по левую руку. Сейчас он должен был давить «триста третий» бэтээр.

«Ну где же? Где же ты, гад?»

Я оставался жив только благодаря дымзавесе — без нее меня вмиг срезали бы клонские пулеметчики. Ведь я вызывающе торчал, как перст в поле, на краю «болота» и не имел возможности поклониться вражеским пулям даже при всем своем желании.

Однако же сам я тоже ни черта не видел.

Вот бы что-нибудь случилось и хоть немного проредило проклятую дымзавесу!

Я страстно желал этого. И мысль о пулях, которые разорвут мое бренное тело, как селезня — заряд медвежьей картечи, не казалась мне больше непереносимо страшной.

Только бы выпустить гранату!

И — случилось.

Взорвалось нечто, по общим ощущениям, среднекалиберное, с заметным фугасным эффектом. (Это были снаряды пушки «Ирис», подвешенной на наших истребителях, но о них я тогда и думать забыл.) Волна горячего воздуха вырвала из дымзавесы большой клок и едва не завалила меня на спину — но я все же устоял.

В образовавшемся окне я увидел именно то, на что рассчитывал: корму «Шамшира». Аспарка пулеметов, установленная в кормовом листе, «увидела» меня. Стволы дернулись в мою сторону.

Я выстрелил быстрее.

Вой выпорхнувшей из трубы реактивной гранаты полностью растворился в какофонии боя.

Граната ударила в кормовой лист вблизи от шаровой маски пулеметов. К счастью, взводилась она еще в пусковой трубе, так что минимальных ограничений на дальность выстрела гранатомет РГУ-35 не имел.

Я лишь в самых общих чертах представляю себе, что именно произошло вслед за этим.

Ясно, что тончайшая, неотразимая игла жидкого экавольфрама, пронзившая броню, сразу же повредила механизмы дистанционной наводки кормовых пулеметов. Куда она пошла дальше — я не знаю. Вероятно, к электроприводу...

Так или иначе, правая гусеница «Шамшира» сразу же застопорилась, а левая, продолжая вращаться, начала с натугой проворачивать танк на месте. Левая кормовая башня крутнулась на меня, одновременно придавая автоматическим пушкам отрицательный угол наведения...