Мэрион Брэдли - Верховная королева (Туманы Авалона - 2)

- Благодарение Господу, что Моргейна в безопасности и под защитой своей родни. Я очень за нее боялась. - Для того чтобы выяснять, родила ли Моргейна ребенка, момент был явно неподходящий. - А когда Агравейн приехал на юг?

- В начале осени, не так ли, лорд мерлин?

- Сдается мне, что да.

"Стало быть, Агравейн тоже пребывает в неведении; она и сама видела Моргейну и ничего такого не заподозрила. Если, конечно, насчет Моргейны это все правда, а не пустая фантазия, порождение ее досужего вымысла".

- Ну что ж, матушка, я приехал поговорить о делах женских, в кои-то веки... похоже, мне необходимо обзавестись женой. У меня нет иного наследника, кроме Гавейна...

- Мне это не по душе, - обронила Игрейна. - Лот ждал этого многие годы. Не слишком-то доверяйся его сыну и спину ему не подставляй.

Глаза Артура полыхнули гневом.

- Даже тебе, матушка, я не позволю так говорить о кузене моем Гавейне! Он - мой верный соратник, и я люблю его как родного брата, - увы, братьев у меня нет, - и никак не меньше, чем Ланселета! Если бы Гавейн мечтал о моем троне, ему довольно было бы ослабить бдительность лишь на каких-нибудь пять минут, не более, и пустым шрамом я бы не отделался - мне снесли бы голову, а Гавейн и впрямь стал бы королем! Я безоговорочно доверяю ему и жизнь свою, и честь!

- Что ж, я рада, что у тебя такой преданный и надежный сподвижник, сын мой, - произнесла Игрейна, изумляясь подобной горячности. И, едко улыбнувшись, добавила: - То-то огорчается, должно быть, Лот при мысли о том, как любят тебя его сыновья!

- Уж и не знаю, что я такого сделал, что они всей душой желают мне добра, но только так оно и есть, и воистину почитаю я себя счастливцем.

- Верно, - подтвердил Талиесин, - Гавейн будет непоколебимо предан тебе до самой смерти, Артур, да и за пределами ее, буде на то воля Господа.

- Людям воля Господа не ведома, - сурово возразил архиепископ. - ...И в итоге итогов окажется он другом более надежным, чем даже Ланселет, хотя и горько мне это говорить, - продолжал Талиесин, пропустив слова Патриция мимо ушей.

Артур улыбнулся, и у Игрейны мучительно сжалось сердце: а ведь он унаследовал все обаяние Утера, и он тоже способен пробуждать в своих сторонниках беззаветную преданность! До чего же он похож на отца!

- Право, я и тебя отчитаю, лорд мерлин, если ты станешь говорить так о лучшем моем друге, - промолвил между тем Артур. - Ланселету я тоже доверю и жизнь свою, и честь.

- О да, доверить жизнь ему ты в полном праве, в этом я ни минуты не сомневаюсь... - вздохнул старик. - Не поручусь, что он выстоит-таки в последнем испытании, однако он искренне тебя любит и станет беречь твою жизнь превыше собственной.

- Воистину, Гавейн - добрый христианин, но вот насчет Ланселета я далеко не так уверен, - промолвил Патриций. - От души надеюсь, что придет день, когда все эти нечестивцы, что называют себя христианами, на деле ими не являясь, будут разоблачены как демонопоклонники, каковые они, в сущности, и есть. Те, что не признают авторитета Святой Церкви в том, что касается воли Господней, - так это про них говорил Христос: "Кто не со Мною, тот против Меня" [Мф 12:30]. Однако по всей Британии можно встретить тех, что недалеко ушли от язычников. В Таре я расправился с ними, запалив Пасхальный огонь на одном из нечестивых холмов, и друиды короля не выстояли против меня. Однако даже на благословенном острове Гластонбери, по земле которого ступал святой Иосиф Аримафейский, я обнаруживаю, что священники, священники, вы подумайте! - поклоняются волшебному источнику! Обольщения язычества, вот что это такое! Я положу этому конец, даже если мне придется воззвать к самому епископу Римскому!

- Вот уж не думаю, что епископ Римский имеет хотя бы отдаленное представление о том, что происходит в Британии, - с улыбкой заметил Артур.

- Отец Патриций, весьма дурную услугу окажешь ты людям этой земли, заложив их священный источник, - мягко проговорил Талиесин. - Это - дар Божий...

- Это - часть языческого культа. - Глаза епископа вспыхнули мрачным огнем фанатизма.

- Источник - от Бога, - не отступался старый друид, - ибо во всем мироздании не найдется ничего, что не имело бы начала в Боге, а простецам потребны простые знаки и символы. Если они поклоняются воде, что изливает на мир Его благодать, так чего в том дурного?

- Господу не должно поклоняться через символы, созданные руками людей...

- Выходит, ты со мною единодушен, брат мой, - ответствовал мерлин, ибо часть друидической мудрости заключена вот в каком речении: Господу, что превыше всего, нельзя поклоняться в жилище, возведенном руками человека, но лишь под Его собственным небом. И все же вы строите церкви и богато украшаете их серебром и золотом. Так отчего же, по-вашему, дурно пить из священного родника, того, что Господь создал, и благословил, и наделил видениями и целительной силой?

- Сие знание исходит от дьявола, - сурово объявил Патриций, и Талиесин рассмеялся.

- А, но Господь создал сомнения, да и дьявола тоже, и в итоге итогов все придут к Нему и покорятся Его воле.

- Достойные отцы, - перебил Артур, не успел Патриций ответить, - мы собрались здесь не о теологии спорить!

- Верно, - облегченно подтвердила Игрейна. - Мы говорили о Гавейне и втором из сыновей Моргаузы, - его ведь Агравейн зовут, верно? И о твоем браке.

- Жаль мне, - посетовал Артур, - что раз уж сыновья Лота всей душой меня любят, а Лот, в чем я не сомневаюсь, мечтает, чтобы наследник его рода возвысился, - жаль мне, что у Моргаузы нет дочери. Тогда бы я стал ему зятем, а Лот знал бы, что сын его дочери унаследует мой трон.

- Да, оно сложилось бы весьма удачно, - кивнул Талиесин, - ибо оба вы принадлежите к королевскому роду Авалона.

- Но разве Моргауза - не сестра твоей матери, лорд мой Артур? нахмурился Патриций. - Жениться на ее дочери - немногим лучше того, чтобы переспать с собственной сестрой!

Артур заметно обеспокоился.

- Я согласна, даже будь у Моргаузы дочь, об этом и думать не следовало бы, - молвила Игрейна.

- Зато к сестре Гавейна я бы привязался с легкостью, - жалобно возразил Артур. - Мысль о том, чтобы жениться на чужой мне незнакомке изрядно меня угнетает, да и невеста, надо думать, не обрадовалась бы!

- Такова судьба любой женщины, - отозвалась Игрейна, сама себе удивляясь; неужели спустя столько лет обида не сгладилась? - Браки пусть задумывают мудрые головы; юной девушке такое не по разуму.

Артур тяжко вздохнул.

- Король Леодегранс предложил мне в жены свою дочь, - как бишь ее там? - а в приданое за нею дает сотню лучших своих воинов, все при оружии, и ты только представь себе, матушка! - при каждом отменный конь из его собственных табунов; так что Ланселет сможет их обучить. В этом - один из секретов цезарей: лучшие римские когорты сражались верхом; а до того никто, кроме скифов, лошадей не использовал, разве что для перевозки продовольствия и порою - для верховых гонцов. Будь у меня четыре сотни конных воинов - матушка, да я бы играючи выдворил саксов с нашей земли, и они бы бросились сломя голову к своим берегам, визжа, точно их же псы.