Дэн Симмонс - Олимп

– В любом случае мы будем рядом, и моравеки помогут доставить домой всех… иностранцев. – Тутон употребил верное слово: «варваров», но явно хотел подыскать другое.

– Благодарю, – ответил доблестный Приамид. – Фразимед, как вы поступите со множеством своих народов – с Пелопоннеса и других островов, таких как маленькая Итака Одиссея, из Аттики, Беотии, Фракии, всех прочих земель, которые вы, пространноживущие греки, зовёте своим домом? Столько людей – и ни городов, ни волов, ни домов, ни укрытий?

Воин кивнул.

– Благородный Гектор, пять кораблей мы намерены сразу же отослать обратно в Новый Илион, дабы известить вас об успехе. Прочие останутся с теми, кого мы вызволим из синего луча, помогут семьям безопасно вернуться в родные земли, после чего найдут способ прокормить и разместить людей, покуда не будет восстановлен порядок.

– Но это займёт годы, – вставил Деифоб. Брат Гектора никогда не был поклонником этой затеи с экспедицией в Дельфы.

– Может, и займёт, – согласился Фразимед. – А что нам остаётся, кроме попытки освободить своих жен, матерей, дедов, детей, рабов и слуг? Это наш долг.

– Ардисианцам ничего не стоит факсовать на место в одну минуту и вызволить их – за две, – послышалось из носилок. Возмущённый голос принадлежал Агамемнону.

Боман опять шагнул вперёд.

– Благородный Гектор, царь Агамемнон, досточтимые члены Совета, мы могли бы сделать по словам владыки Атрида. Кстати, настанет день, и вы тоже научитесь факсовать… не свободно, как мы… ардисиане… а при помощи так называемых факс-узлов. Правда, здесь поблизости их нет, однако в Греции найдётся по крайней мере один… Простите, я отвлёкся. Да, нам под силу перенестись в Дельфы и вызволить греков за считанные дни, часы, а то и минуты, но поймите, если мы так поступим, это будет неверный шаг. Ведь это ваши люди. Их будущее – ваша забота. Несколько месяцев назад мы освободили из другого луча своих соплеменников, что-то около девяти тысяч, и хотя подобный прирост населения стал для нас большой радостью, но даже столь малое количество новых людей потребовало многих забот и тщательного планирования. Мир кишит войниксами и калибано, не говоря уже о динозаврах, кошмар-птицах и прочей нечисти, с которой вы столкнётесь, когда покинете безопасные стены Нового Илиона. Мы с вашими союзниками-моравеками поможем разместить представителей иноязычных наций, буде такие окажутся в синем луче, но будущее грекоговорящего населения должно оставаться и останется в ваших руках.

Это короткое, искажённое варварским синтаксисом и грамматикой и всё-таки красноречивое выступление принесло посланнику бурные аплодисменты. Елена тоже захлопала. Ей уже хотелось пообщаться с этим высоким ардисианцем.

Гектор выступил на середину открытого пространства и повернулся кругом, чтобы заглянуть в глаза чуть ли не каждому из собравшихся.

– Предлагаю голосовать. Победит большинство. Согласные с тем, чтобы Фразимед с добровольцами при первом же попутном ветре отплыл в Дельфы, поднимите свои кулаки. Те, кто против, пусть не поднимают.

В Объединённом Совете принимали участие чуть более ста человек. Дочь Зевса насчитала семьдесят три воздетых кулака, включая собственный, и лишь двенадцать опущенных ладоней; среди противников были Деифоб и неизвестно почему – Андромаха.

В зале поднялось ликование, а когда глашатаи возвестили решение десяткам тысяч собравшихся на центральной и рыночной площади, то даже невысокие, недавно построенные стены Нового Илиона отразили гулкое эхо радостных воплей толпы.

Уже на внешней террасе Гектор подошёл к Елене. Они поздоровались, проронили несколько слов об охлаждённом вине, после чего мужчина сказал:

– Я ужасно хочу поплыть с ними. Просто бешусь, как подумаю, что экспедиция отправится без меня.

«Ах вот почему Андромаха была против», – смекнула красавица. А вслух промолвила:

– Но тебе никак нельзя с ними, доблестный Гектор. Ты нужен городу.

Приамид презрительно фыркнул, допил вино и грянул кубком о строительный камень, ещё не нашедший своего места.

– Илиону ничего не грозит. Мы целый год не видели других людей. Двенадцать месяцев потратили на возведение стен, хотя бы даже таких, а проку-то? Здесь нет иных народов, кроме нас. По крайней мере в этой части Земли.

– Вот и лишняя причина остаться: жители города нуждаются в твоей заботе. – Женщина еле заметно подняла уголки губ. – Им необходима защита от всяческих динозавров и кошмар-птиц, о которых рассказывал наш ардисианский гость.

Гектор поймал ироническую искру в её очах и усмехнулся в ответ. Между ними всегда существовала странная связь: не то заигрывание, не то взаимные подначки, не то что-то глубже и крепче, нежели брачные узы.

– Думаешь, твой будущий супруг не в силах защитить Илион от любой угрозы, о благородная Елена? Красавица вновь улыбнулась.

– Дорогой Гектор, я почитаю твоего брата Деифоба выше всех великих мужей, но ещё не дала согласия на его предложение руки и сердца.

– Приам желал бы этого, – произнёс мужчина. – Парис был бы счастлив услышать о вашем браке.

«Услышав о нашем браке, покойник бы громко пукнул», – подумала дочь Зевса и сказала:

– О да, твой брат Парис был бы рад узнать, что я вышла за Деифоба… или любого другого из многочисленных благородных сынов Приама, – присовокупила она с усмешкой и втайне насладилась замешательством Гектора.

– Ты можешь хранить секреты? – почти прошептал он, склонившись к уху собеседницы.

– Ну конечно, – ответила та одними губами, мысленно прибавив: «Если это в моих интересах». .– Я отплываю вместе с экспедицией и Фразимедом, – тихо сказал Приамид. – Как знать, вернётся ли кто-нибудь из нас к родным берегам? Мне тебя будет не хватать, Елена.

Тут он застенчиво коснулся её плеча.

Троянская красавица накрыла его грубую ладонь своей – лёгкой и гладкой, словно шёлк, и глубоко заглянула мужчине в глаза.

– Если ты отправишься в это странствие, благородный Гектор, я буду скучать почти так же сильно, как и твоя прелестная Андромаха.

«Но всё-таки чуть меньше, – усмехнулась она про себя. – Ведь я-то украдкой проберусь на корабль, даже ценой последнего алмаза или жемчужины из моего немалого приданого».

По-прежнему не разнимая рук, собеседники подошли к белокаменным перилам длинного дворцового портика. Внизу бушевала радостная толпа.

Прямо на середину площади, где много столетий красовался старинный фонтан, захмелевшие орды троянцев и греков, перемешавшись, точно родные братья и сестры, втащили большого деревянного коня. Огромная статуя не пролезла бы даже в главные городские ворота, если бы те ещё стояли. Однако на месте бывших Скейских ворот у старого дуба зодчие возвели новые створки – пошире, пониже, без верхней перекладины, которые запросто распахнулись и пропустили истукана.