Федор Чешко - Архангелы и Ко

— Почтенные господа, капитан нашего лайнера приносит извинения за причиненные неудобства и легкие телесные повреждения. Тем не менее удар, в результате которого половина здесь присутствующих глубокоуважаемых господ изволила лишиться своих драгоценных чувств… Кто-нибудь еще помнит начало фразы? Молчание… Молчание — знак согласия… Так вот, за этот удар капитан несет ответственность лишь отчасти. Мы вошли в атмосферу на слишком большой скорости, и она (атмосфера) в наказание за нарушение соответствующего параграфа летной инструкции оторвала от нас модуль-обойму орбитальных лифтов. И большое ей спасибо. Проклятый фрегат все-таки успел плюнуть нам вслед, но мы уже были довольно глубоко, и все та же атмосфера соблаговолила ослабить разряд примерно наполовину. И вся эта половина досталась модуль-обойме. Так что предлагаю почтить память наших покойных лифтов минутой молчания, ибо, если бы не они, чувств бы лишились поголовно все здесь и не здесь присутствующие, причем навсегда… Верзейхунг, битте, за словесное недержание. Просто раньше мне слегка некогда было трусить, и теперь я, кажется, наверстываю… Короче говоря, мы, как ни странно, сели. Причем грязные швайнехунден на орбите наверняка засекли пламенную гибель лифт-обоймы, но, надеюсь, считают покойничками не лифты, а нас с вами. Так что мы пока — пока! — в безопасности… по крайней мере, от орбитальных швайнехунден.

— Черта с два, — хмуро сказал Матвей.

Краем глаза он заметил, что Мак с Лафоржем, одинаково вытянув шеи, воззрились на него, и Клаус, выглянув из-за кресельной спинки, тоже воззрился на него, и даже микрокашалот перестал елозить кусалами по экрану и тупо уставился в, кажется, уже слегка надглоданный объектив.

— Им нужна УВЕРЕННОСТЬ. — Молчанов осторожно потрогал свои заново расквашенные губы, вздохнул. — Вспышка на месте погружения «Каракала» в атмосферу их не удовлетворит. Они обязательно просканируют поверхность Байсана всеми доступными способами. Найдут нас (такую громадину, как беспосадочник, только идиот не отыщет с орбиты) и завершат начатое.

— Вот поэтому я и сел в лужу. — Немец Кадыр-оглы сказал это по-русски, но тут же перешел обратно на глобал. — Поэтому я и сел в озеро. «Каракал», к счастью, плавучестью не обладает. На Байсане есть концентрированные железистые руды — нам это тоже к счастью. Так что металлоискатель им не поможет, а сканеры, локаторы, оптика и все остальное не найдет нас под водой… во всяком случае, не найдет без труда.

Матвей приоткрыл было рот для возражений, но ни единого звука издать этим самым приоткрытым ртом не успел. Клаус произвел некое междометие, подозрительно напоминающее посконное русское слово «цыц», а затем как ни в чем не бывало осведомился, выбираясь из кресла:

— Месье Лафорж, вы как, в норме?

Ветеран бортпрограммирования истово заверил, что да, и притом уже давно.

— Тогда вы и Мак пройдите по каютам и сообщите пассажирам… гипнопассиваторы я сейчас выключу… сообщите, что прибыли на Байсан, что при выходе из сопространства потеряли лифты… я о таком ни разу не слыхал, но вот этого им как разговорить не надо… вот… потеряли, и потому после совещания с руководством фирмы решили садиться по аварийной схеме — это чтоб не откладывать начала работ. Земля об этом якобы знает, вспомогательный корабль к нам уже вылетел. Так, что еще им?.. Ну, приземлились не вполне штатно, но без серьезных проблем и завтра приступаем к работе по плану. Все. Больше ни о чем распространяться не надо. Про Шостака скажите… да просто скажите, что очень занят. Поверят — они за время полета все равно его ни разу не видели.

Помогая Лафоржу подняться на ноги, черный Макумба вдруг захохотал.

— А… А пассам будет это… весело просыпаться! — кое-как проикалось сквозь его хохот. — Ставлю сотню против десятки: нет такого, кто не выпал из колыбельки и заполучил меньше пяти синяков.

Клаус (он уже сидел перед чиф-брэйном) обернулся и протянул руку:

— Давай!

— Что? — оборвал смех Мак.

— Сотню давай. Когда только запахло тряской, я прихлопнул спасалки. Так что господа пассажиры спят себе безмятежно в своих уютных гробиках и видят приятные сны. Ну, марш. Да осмотритесь там по отсекам. И «Вихрь» проверьте.

Когда люк за Маком и Лафоржем закрылся и самозадраился, Кадыр-оглы бормотнул что-то в брэйновский микрофон (вероятно, скомандовал отключить гипнопассиваторы и отворить крышки коек), а потом развернулся вместе с креслом, уставился на все еще подпирающего стенку Матвея и осведомился по-русски:

— Ты знаешь, кто спровоцировал первый вооруженный конфликт с флерианами?

Матвей не знал.

— Первый вооруженный конфликт с флерианами развязала Международная ассоциация кулинаров. Верней, ее председатель. Этот кретин преподнес главе флерианской делегации красочное сувенирное издание «Шедевры земной кухни». Цыпленка табака и простую глазунью клювомордый еще кое-как вытерпел — даже на самой Флерии, дескать, в некоторых слаборазвитых районах тоже еще сохранились всякие изуверские похоронные обряды. Но вот омлет… Смешать останки невинного младенца с омерзительными выделениями гнусного млекопитающего… А знаешь, отчего началась Глобальная Флерианская Агрессия? Это они наконец сумели точно перевести слово «кухня».

— Н-ну, что еще расскажешь? — поинтересовался Молчанов.

— Еще? Загадку могу загадать. От безрассудного обращения с чем гибнет больше всего народу?

— Народу — это в смысле людей? — терпеливо осведомился Матвей, тщетно пытаясь устроиться поудобнее. — Тогда с бабами.

— Никак нет. С информацией. Знаешь, как Таблица Менделеева формулировала свой пе-ри-о-ди-че-ский закон? Кое-что можно рассказывать при посторонних ушах, только если посторонние уши отдельно от прочего лежат на столе и в них пе-ри-о-ди-че-ски стряхивают сигарный пепел.

Молчанов забыл про «поудобнее» и вытянулся этаким столбиком, на манер изумленного суслика:

— Это кто, говоришь, так говорил?!

— Ну, Менделеева, — снисходительно объяснил Клаус. — Дочка того химика, который рассортировал по порядку атомы. Темный ты все-таки!

— Ага, — покладисто закивал Молчанов, — будем считать, что это именно я темный. И давай будем считать, что уже достаточно отгладили друг другу извилины. Че ты хочешь?

— Я хочу-у-у… — затянул было Клаус, но тут чиф-брэйн с мелодичным гудком высветил на дисплее надпись «Оперэйшн из дан» и добавил голосом: «Признаки визуального либо акустического контроля за рубкой не выявлены. Данная версия программы „Варварин нос" устарела. Если вы хотите быть уверенным в абсолютной без…»

— Заткнись, — сказал Клаус.

Брэйн послушно заткнулся.

— Жулики, — сказал Клаус. — Версия устарела… А месяц назад клялись, что самая последняя.