Ник Перумов - Череп на рукаве

Они предположили, что Чужие улизнули через «кротовую нору». И теперь могут появиться практически где угодно в пределах нашего сектора. Мы в «норы» влезать пока ещё не умеем. Там не работает привычная нам техника «раздирания» пространства. То есть ломом-то мы можем, а вот когда надо ключиком поковырять, так ни в какую не подберёшь.

Собственно говоря, как я понимал, это и послужило сигналом. Честно говоря, я после этого даже немного зауважал своего противника. Генералы-адмиралы не боялись показаться смешными. Не боялись того, что в случае, если ничего найти не удастся, у них будут крупные неприятности. И это ещё было мягко сказано.

Меня подвергли всем возможным проверкам. Меня ещё проверяли – вместе с операторами и даже самими приборами, что засекли взлёт «маток» и выход их за атмосферу. Проверяли до тех пор, пока на переданных спутниками фотографиях наконец не обнаружили шесть размытых теней, поднимавшихся над горами Омеги-восемь.

Но с момента взлёта «маток» до того, как их спутниковые фотографии попали на стол к «кому надо», прошёл не один день. Какие-то технические неполадки – надо сказать, случившиеся очень вовремя для Чужих.

Я ничего не сказал о своём приключении с «реактором». У меня не поворачивался язык сказать, что интербригады каким-то образом связаны с «матками». Я просто не сумел этого сделать. Потому что где-то там среди них оставалась Далька.

Я не сомневался, что Дариана Дарк сумеет уйти. Она сейчас подобна старой, опытной волчице, настоящему вожаку стаи. Она чует опасность и чует выходы из неё. Она всегда успеет прыгнуть на миг раньше, чем того ожидает охотник. Где-то у неё стояли наготове челноки. От них должны были остаться пятна выхлопа, их нетрудно найти – и их, конечно, найдут, но до этого челноки уже подберёт настоящий крейсер, неотличимый от имперских, разумеется, имеющий все позывные, безупречно отвечающий на запросы «свой-чужой» – и тихо, незаметно уходящий затем куда-то в сторону, конечно же, предъявляя все необходимые допуски.

И чёрта с два их возьмёшь. И на этом крейсере наверняка стоят где-нибудь в корабельном хранилище тяжёлых изотопов или ядерных боеголовок какие-нибудь подобия дьюаров, где в жидком азоте дремлют, дожидаясь своего часа, те самые «зародыши».

В принципе, никакие «матки» здесь не нужны. Скажу больше, они были бы даже вредны. Их гораздо легче обнаружить. Из-за своих размеров они более уязвимы. Это вам не крошечный коричневый пузырёк, не икринка, пущенная в стоячий пруд. Это настоящий монстр. А с монстрами мы, люди, как раз и обучены справляться. Ещё с доисторических времён, когда забивали камнями мамонтов.

Нет, не всё так просто получалось и с этими интербригадами. Оружие первого удара – правда, вся эта теория существует пока лишь в моём воображении – гораздо проще «вырастить» на самой планете. Или же необходима своего рода критическая масса, которую и обеспечивает заброс сразу множеством «маток»? Поди же разбери...

Скажи – не скажи... Скажи – и те люди, с которыми ты, если разобраться, должен был драться плечом к плечу против той же Империи, тысячами пойдут по этапу. Как всегда, имперская сеть захватит рядовых членов. Головка скроется, улизнёт, откупится. И при этом, само собой, скроется с этими самыми зародышами, которые они вроде как контролируют. И пойдёт-поедет телега дальше. Оставляя за собой пустые, устланные костьми планеты.

А с другой стороны – умалчивая, я ведь обрекаю на смерть сотни тысяч, миллионы людей. Если вся мощь Империи обрушится только на поднявшихся с планеты «маток», типы, подобные Дариане Дарк, в полном соответствии со своей фамилией будут продолжать своё чёрное дело. По-настоящему чёрное, уничтожительное, которому нет названия и которое не может оправдать даже борьба за свободу. Я тоже пришёл сюда не имперскую баланду хлебать и не пенсию зарабатывать. Я пришёл сюда бороться за свободу моей планеты и моего народа так, как я это понимаю. И я не собираюсь покупать победу гекатомбами невинных жертв. Высокопарно звучит, но что поделать. Мы излишне стесняемся «высокопарных» слов и выражений. Хотя именно они отражают наши самые высокие и чистые стремления.

И всё-таки я колебался. Мои слова – это приговор интербригадам. За их членами станут охотиться, как за дикими зверями. Их же собственные братья и сестры повернут против них оружие. И, быть может, только этого и ждёт Империя? Гражданской войны тут, на периферии, чтобы окончательно, раз и навсегда, сокрушить последние оплоты сопротивления во имя великого «нового порядка»?

Нельзя сказать, что всё это сильно способствовало укреплению моего боевого духа.

Меня действительно произвели в лейтенанты. Спасение людей от Тучи и из плена было засчитано за успешную сдачу офицерского экзамена. Я миновал все фельд-фебельско-вахмистерские ступени. Получил полевой патент, его всё равно надо будет подтверждать в академии, но уже «по завершении военных действий». Меня также представили к очередной железяке.

Отделение моё уменьшилось. Так и затерялся в имперских госпиталях Хань. Погиб Фатих. На восполнение дали двух рядовых из числа тех ребят, что спасались вместе с нами. Их отделения совсем разорвало, и отделённый штабс-ефрейтор погиб под Тучей. Так к Гюнтеру присоединились Петер (тоже «стержневой нации») и норвежец Торвальд.

Вообще-то лейтенанту, пусть даже и с полевым патентом, командовать отделением не полагалось. Это была фельдфебельская должность. В мирное время, конечно, мне бы никогда и ни за что не светил взвод. Однако мирное время кончилось, Империи вонзили в бок отравленную иголку, и громадный монстр, рыча, стал пробуждаться. Батальоны разворачивались в полки. Должны были вот-вот объявить военное положение, и кадровые части ждали массированного притока добровольцев.

Надо сказать, что первым меня поздравил господин штабс-вахмистр Клаус-Мария Пферцегентакль. Герр старший мастер-наставник Второго батальона отдельного десантно-штурмового полка особого назначения «Танненберг». Он был серьёзен и торжественен до невозможности. Строго по уставу он перешёл на строевой шаг за шесть шагов до старшего по званию, щёлкнул каблуками и вскинул ладонь к виску так, словно докладывался самому Его Императорскому Величеству кайзеру.

– Господин лейтенант! Позвольте выразить свои искреннейшие поздравления, господин лейтенант. Смею выразить надежду, что был хорошим подспорьем в вашем заслуженном продвижении.

– Вольно, господин штабс-вахмистр. – Я в свою очередь откозырял. – Прошу вас, без чинов.

Клаус-Мария широко усмехнулся и протянул мне широченную ладонь.

– Я на самом деле рад, что ты этого добился, Рус. Я всегда знал, что ты хороший солдат. Вы, русские, все хорошие солдаты, но только если вас о-очень сильно разозлить.