Андрэ НОРТОН - ОПАСНЫЙ СПУТНИК

У меня не хватало знаний: все, чем я владела – какие-то отрывки и кусочки информации. И из этих кусочков я должна выстроить линию обороны и укреплять ее, пока не смогу сразиться с Бартаре. Как я мечтала о доступе в библиотеку Волька – хотя бы на час.

А пока моим лучшим прикрытием было внешнее спокойствие. Неохотно мне пришлось признать этот горький факт. Были еще упражнения против галлюцинаций, и я приступила и к ним. А между тем – могла ли я предоставить Вольку материал лучше, чем рассказ об этой причудливой паутине, в которую невольно попала? Я прошла долгий путь в поисках чуда, которое можно добавить в его хранилище знаний, и вот нашла, что искала – не на Дилане, но внутри себя.

Я вернулась к себе в комнату и достала записывающее устройство Волька. Да, в нем был маскировщик мыслей. Я когда-то пользовалась им, но недолго, и была не до конца уверена, что моя подготовка позволяет записать такой отчет. Но решила, что сейчас это единственный надежный способ – я ведь понятия не имела, насколько сильны были эсперские способности Бартаре и могла ли она подслушивать слышимые записи.

Закрыв дверь на засов, я легла на кровать и стала в уме составлять самую отчетливую запись, на какую была способна, обо всем, что случилось со мной с тех пор, как я встретила Гаску Зобак и ее детей. Дважды я в уме конспектировала события, редактируя и стараясь, насколько возможно, освободить их от своих эмоций и догадок. Может, добавлю их в конце, но в первую очередь необходимо изложить именно факты, а не мою интерпретацию фактов, хотя, как и в любом отчете, как бы составитель ни старался сделать его беспристрастным, следы автора все равно будут заметны в нем.

Собрав факты в связное и значимое целое как можно лучше, я затянула лобный диск и начала передавать мой дважды отредактированный отчет. Я стала делать это максимально быстро, чтобы на меньшую длину ленты уместилось как можно больше информации. И оказалось, что такой процесс намного утомительнее, чем любые два обычно записанных отчета.

Потом я отмотала ленту назад, чтобы не видно было, что ее использовали. Я понимала, что принимаю меры предосторожности, на случай, если за мной шпионят, но вот недооценить Бартаре – такую ошибку делать не стоит.

Оомарк провел остаток дня в постели. Кроме того, стало ясно, что так же, как он обратился ко мне за помощью раньше, так теперь уклонялся от нее. Насколько я знаю, Бартаре к нему не приходила. Но теперь я ни в чем не могла быть уверена, и ясно было лишь, что он боялся – или меня, или того, что наговорил мне в замешательстве. Он в самом деле получил звонок по визикому от владельца Гриффи; тот заверял, что, похоже, чертенку лечение помогает.

На следующее утро он охотно сел в школьный автобус, хотя – я заметила – несколько раз с опасением посмотрел в сторону двери сестры; она так и не показалась. Через час она все-таки вышла, одетая в плотное прогулочное платье, готовая к экспедиции в долину.

Я переоделась в короткие штаны, походные ботинки и пиджак с подкладкой – этой дальновидности мне еще предстояло обрадоваться. И собрала наплечную сумку с запасами пищи: на тот случай, если мы пойдем в долину с группой, включающей класс Оомарка, то не будем навязываться к ним на обед. Чем дольше я смогу сейчас изолировать Бартаре, тем лучше. К моему облегчению, она, оказалось, приняла мою идею оставаться в сторонке, будто это было самое лучшее, что можно сделать; а может быть, ей просто так же хотелось удержать меня от контактов за пределами нашего частного поля битвы, как мне – обуздать ее.

Мы вовремя добрались до парковки флиттеров, и оказалось, что будем лететь с двумя матерями и одной тетей. Случайные контакты для меня, из-за собственного происхождения, были в лучшем случае трудны. А теперь, при моем внутреннем напряжении, это было еще большим бременем. Но все же, похоже, я достаточно хорошо сохранила внешнюю оболочку, что они приняли мой отчет о Гаске, в ответ на их расспросы и болтовню; наверное, я неплохо справилась со своей ролью.

Бартаре снова правильно играла маленькую девочку, вежливо отвечая на предложение одной из матерей встретиться с ее дочерью. Она несла – настояв на этом – записывающее устройство, старательно не выпуская его из рук.

Путешествие длилась дольше, чем я предполагала: сначала мы пролетали над сельской местностью, разделенной на секции и поля с обильным почти созревшим урожаем, а потом над ненаселенными землями. Именно здесь становилось совершенно очевидно, что Дилан – малозаселенная пограничная планета.

Всю свою жизнь я жила на перенаселенной планете, где единственное, что что-либо росло только в специальных садах, о которых тщательно заботились на протяжении длительного времени. И хотя усердные дизайнеры садов ощутимо преуспели в искусстве визуально увеличивать маленькое до довольно большого, они были просто ничтожными островками растительности по сравнению с тем, что мы сейчас видели.

Здесь была открытая местность, какую я видела ранее только на визио-лентах. И она производила тяжелое впечатление. Было что-то пугающее в этих длинных полосках открытой земли, над которой мы неслись. Земля здесь была не так плодородна, как ближе к Тамлину. Росло мало деревьев, да и те больше напоминали кусты. За равниной начались холмы. Все чаще и чаще скалистые породы вырывались сквозь почву на поверхность. Мы пронеслись над водоемом, из которого поднимался пар от горячих источников, пропитанных минералами. Странное это было место – оно завораживало и приковывало взгляд. Но не думаю, что у меня могло возникнуть желание прогуляться здесь.

Дальше шли зубчатые горные цепи. Солнце ярко освещало кристаллические пласты. Должно быть, когда-то землю перевернуло мощным вулканическим взрывом. И произошло это в самом центре этой очень негостеприимной страны, над которой мы пролетали.

Бартаре смотрела очень внимательно, ее лицо прижималось к пластиковому экрану окна. Складывалось впечатление, что она ищет ориентир, который обязательно должна найти. Но я не доверяла собственным впечатлениям о Бартаре. Но из-за той оборонительной позиции, что я заняла по отношению к ней, мне легко было прочесть в ее действиях больше, чем, возможно, в них действительно было.

Мы приземлились на древнюю посадочную полосу: плато, выровненное как отличный насест. Там смотрители объединяли прибывающих в группы и провожали к верхним выступам, откуда можно было наблюдать за деятельностью луграанцев.

Признаю, там я потеряла бдительность – как потом выяснилось, роковым образом. Бартаре была рядом со мной, а Оомарк маячил вдалеке, стоя между инструктором и своим лучшим другом – хозяином Гриффи. Он явно старался не смотреть в нашу сторону, с того момента, как группы посчитали и направили к этому возвышению. Я очень остро чувствовала, что он нас избегает, хотя, возможно, другие этого и не замечали.