Саймон Грин - Охотник за смертью: Судьба

Кровавые Наездники продолжали свой бесконечный танец, хотя движения их постепенно становились не столь легкими, босые ноги опускались на каменный пол все тяжелее, с худых лиц ручьями струился пот. А потом вдруг танец прекратился. Альбиносы одновременно отбили последний такт, словно для них разом смолкла неслышимая музыка. Несколько долгих мгновений Кровавые Наездники стояли неподвижно, переводя дух и не глядя друг на друга, а потом повернулись и поклонились камню.

Затем они разбились на группы и принялись переговариваться, но так тихо, что Хэйзел, как ни старалась, не могла ничего расслышать. Их голоса звучали как отдаленный гул прибоя, то нарастающий, то стихающий. Самая большая группа образовалась вокруг Скура, и в конечном итоге внимание всех прочих тоже обратилось к нему. Он обвел присутствующих холодным, чуть насмешливым взглядом, а потом запустил руку в складки своего одеяния и извлек некий завернутый в хрустящий пергамент предмет. Нарочито медленно, словно испытывая терпение зрителей, Скур развернул его и продемонстрировал отрезанную мумифицированную человеческую руку. Пальцы ее, как свечи, заканчивались фитильками.. Скур тихо пропел несколько слов, и фитильки зажглись бледно-голубым пламенем.

Хэйзел поморщилась. Такие вещи она видела и раньше. На планете Туманный Мир считалось, что так называемые «Длани Славы» из отсеченных рук казненного помогают открывать секретные двери, обнаруживать потерянные сокровища и познавать тайны, сокрытые в головах умерших. Поговаривали, что для изготовления этих амулетов совершались гнусные, отвратительные деяния.

Скур, держа перед собой горящую «Длань Славы», направился к Саммерстоуну. И тут Хэйзел ощутила внутренний толчок. Монолит перестал быть простым камнем. Не дрогнув, не шелохнувшись, совершенно не изменившись внешне, Саммерстоун вдруг заслонил собой всю реальность. Хэйзел ощутила, как воздух наполняется медленным, беззвучным, ритмичным гулом, похожим на сердцебиение. Сердцебиение чего-то невероятно огромного, невообразимо далекого, но в то же самое время настолько близкого, что Хэйзел казалось, будто она может дотронуться до него. Это биение наполнило ее изнутри, отдаваясь эхом в плоти и крови. Что-то откликнулось в ней, и Хэйзел почудилось, что она слышит мелодию давно знакомой песни. Влияние монолита становилось все ощутимее. Он стал источником света, а все вокруг — его тенями. Кровавые Наездники замерли, вперив в Саммерстоуна немигающие взгляды, и задышали синхронно. Хэйзел тихонько застонала: ритм бесшумного сердцебиения отдался в ее голове пульсирующей болью. Она чувствовала, как ее сознание меняется, раскрывается, словно нечто, доселе таившееся в ней, стало наконец пробуждаться. Великая истина стала приоткрываться ей, как имя, трепещущее на кончике языка.

И тут Скур задул огоньки на пальцах «Длани Славы». На Хэйзел с грохотом обрушилась реальность. Камень вновь стал просто камнем. Кровавые Наездники зашевелились, сбрасывая общее наваждение. Некоторые из них уставились на камень, другие на Хэйзел, и трудно было сказать, какая группа выглядела более обеспокоенной.

Скур гневно огляделся по сторонам.

— Вы видите? Камень признал ее. Он отреагировал на ее присутствие. Кто знает, сколько сил могла бы она почерпнуть от него, помедли я хоть немного. Ее необходимо убрать отсюда и держать подальше от камня, в изолированной лаборатории, где можно будет обеспечить безопасность исследований.

— Логично, — согласился один из Кровавых Наездников, выступая навстречу Скуру из рядов своих сторонников. — Но мы все должны иметь доступ и к объекту исследований, и к полученной в результате экспериментов информации. Это не подлежит обсуждению.

— Разумеется, Пирр, секретами нужно делиться, — откликнулся Скур. — А в чем дело? Ты мне не доверяешь?

Все присутствующие разразились шипящим смехом, однако в их устремленных на Хэйзел кроваво-красных глазах не было и намека на веселье.

— А почему ты хочешь присвоить себе все удовольствия? — ответил вопросом на вопрос Пирр, обнажив зубы в оскале. — Нам всем хочется познать радость проникновения в ее плоть и кровь, насладиться болью и ужасом, с которыми она, одну за другой, будет выдавать нам свои тайны. Ты эгоистичен, Скур. Делиться нужно не только секретами, но и удовольствиями.

— Имейте в виду, я не отказываюсь от сотрудничества, — заявила в отчаянии Хэйзел. — Вам вовсе не обязательно что-то у меня выпытывать, тем паче что многое, тайное для вас, мне неизвестно точно так же. Мы могли бы вместе поискать ответы. Возможно, знай я побольше о вашем прошлом и вашей истинной природе, мне удалось бы предложить вам такие направления поисков, о которых вы даже не задумывались. Не забудьте, что я прошла через Лабиринт и соприкасалась с силами, о которых у вас не имеется даже отдаленного представления. Вы бы удивились, узнав, где я побывала.

Мучительно долгий момент ей казалось, что они на это не клюнут. Со всех сторон на нее взирали холодные, не ведающие сострадания, кроваво-красные глаза. Конечно, Хэйзел блефовала, но надеялась, что Кровавые Наездники об этом не догадаются. На данный момент она ставила перед собой две задачи: оттянуть осуществление кровожадных стремлений Скура и подольше задержаться возле Саммерстоуна. Даже сам вид Камня придавал ей уверенности.

— Расскажите ей то, о чем она просит, — согласился Ламент. — Пусть знает, с кем и с чем она имеет дело.

— Новая точка зрения может оказаться ценной, — промолвил Пирр. — Очень хорошо. Узнай же великую, правдивую и устрашающую историю Кровавых Наездников.

— Ты всегда любил выступать перед публикой, — заметил Скур.

— Некогда мы тоже были людьми, — начал Пирр. — Всего лишь людьми, хотя и обособившимися от человечества. Мы избрали собственный путь развития, более мрачный и изощренный. Во время археологических экспедиций наши представители высадились на планету, впоследствии получившую название Мир вольфлингов, и совершенно случайно обнаружили Лабиринт Безумия. Мы не искали его, возможно, на самом деле это Лабиринт нашел нас. В мире нет места случайностям. Все имеет смысл. Все имеет цель.

Ощутив могущество Великого каменного круга, мы изумились. Но вступать в него опасались. Уже тогда было понятно, что отважившийся проникнуть в Лабиринт Безумия подвергнется необратимым и непредсказуемым изменениям. Претерпев, сознательно и целеустремленно, существенные биологические изменения, мы стали иными существами. Мы не хотели рисковать достигнутым. Однако долгое, планомерное изучение Лабиринта Безумия с помощью наших высочайших методов принесло результаты, пробудившие наши аппетиты. Конечно, проводя столько времени рядом с Кругом, мы, так или иначе, менялись, становясь чем-то большим, чем были ранее. Мы не всегда выглядели так, как сейчас.