Филип Дик - Человек в высоком замке

Он остановился, продолжать можно было до бесконечности, и он понял, что уже не сможет закончить предложение. Мисс Эфрикян выключила диктофон, вся преисполнившись ожидания.

— Сейчас великие времена, — сказал он ей.

— Мне записать это, сэр? Это войдет в послание?

В нерешительности она снова включила аппарат.

— Это я вам сказал, — произнес мистер Тагоми.

Она улыбнулась.

— Прокрути-ка то, что я сказал.

Завертелись бобины, затем он услышал свой голос, тонкий, металлический, исходящий из громкоговорителя диаметром в два дюйма.

— …совершенных… по спасению…

Как будто какое-то насекомое скреблось и билось внутри аппарата, подумал он.

— А вот и заключительная фраза, — сказал он, когда лента остановилась. — Решимости бороться и принести себя в жертву, а тем самым обеспечить такое место в истории, з которого никакая форма жизни не сможет их изгнать, что бы не случилось с миром.

Он замолчал.

— Все мы насекомые, — затем сказал он мисс Эфрикян. — Слепо рвемся к чему-то ужасному и божественному. Вы согласны?

Он поклонился. Мисс Эфрикян, не отрываясь от диктофона, слегка поклонилась в ответ.

— Отправьте это. Подпишите и тому подобное. Подработайте предложения по своему усмотрению, так, чтобы они приобрели хоть какой-нибудь смысл.

Когда она выходила из кабинета, он добавил:

— Или так, чтобы они ничего не значили вообще. Любой вариант, какой вы сами сочтете предпочтительным.

Открывая дверь кабинета, она с любопытством взглянула на него.

Когда она ушла, он принялся за обычные повседневные дела. Но почти тут же мистер Рамсей предупредил его по интеркому:

— Сэр, звонит мистер Бейнес.

«Хорошо, — подумал мистер Тагоми. — Теперь мы сможем начать важный разговор».

— Соедините меня с ним, — сказал он, поднимая трубку.

— Мистер Тагоми, — послышался голос мистера Бейнеса.

— Добрый день. Из-за смерти канцлера Бормана я был вынужден неожиданно покинуть свой кабинет утром. Тем не менее…

— Мистер Ятаба еще не связался с вами?

— Пока еще нет, — ответил мистер Тагоми.

— Вы предупредили свой персонал, чтобы они его не упустили? — спросил мистер Бейнес.

Он казался взволнованным.

— Да, — сказал мистер Тагоми. — Мои люди сейчас же проводят его прямо ко мне, как только он прибудет.

Он тут же сделал пометку на календаре, сказать об этом мистеру Рамсею. До сих пор у него не дошли до этого руки. Похоже, переговоры не начнутся, пока не прибудет пожилой джентльмен.

Это повергло его в уныние.

— Сэр, мне не терпится начать. Вы представите свои приспособления для прессования пластмасс? Хотя у нас такая неразбериха…

— Ситуация изменилась, — сказал мистер Бейнес. — Мы подождем мистера Ятабе. вы уверены в том, что он еще не прибыл? Я хочу, чтобы вы обещали мне, что известите о его прибытии немедленно, после того, как он созвонится с вами. Пожалуйста, постарайтесь, мистер Тагоми.

Голос мистера Бейнеса звучал напряженно и отрывисто.

— Я даю вам слово.

Теперь и он ощутил беспокойство.

Смерь Бормана — вот что обусловило изменение обстановки.

— А тем временем, — быстро проговорил он, — я бы с удовольствием отобедал в вашем обществе, ну хотя бы сегодня. Мне еще не удалось перекусить.

Импровизируя, он решил вернуться к делам.

— Хотя мы и подождем конкретных переговоров, возможно, мы могли бы поговорить об общих условиях, в частности о…

— Нет, — сказал мистер Бейнес.

Нет? — Мистер Тагоми недоумевал и еще сильнее сжал свою трубку.

— Я не совсем здоров сегодня, сэр, — сказал он. — Со мной случилось одно прискорбное происшествие. Я так надеялся поделиться с вами своими заботами.

— Извините, — сказал мистер Бейнес, — я позвоню вам позже.

Раздался сигнал отбоя. Мистер Тагоми быстро положил трубку.

«Я обидел его, — подумал мистер Тагоми. — Он, должно быть, догадался, что я забыл предупредить персонал об этом пожилом джентльмене. Но ведь это такая мелочь».

Он нахал кнопку и сказал:

— Мистер Рамсей, пожалуйста, зайдите ко мне.

«Я могу немедленно это поправить. Тут дело в чем-то более крупном, — решил он. — Его потрясла смерть Бормана. Пустяк — и тем не менее проявление моего небрежного, даже, можно сказать, наплевательского отношения», — мистер Тагоми почувствовал себя виноватым. — «Сегодня плохой день. Мне следовало бы проконсультироваться у оракула, выяснить, какой сейчас момент. Я слишком далеко отошел от Тао, по-видимому. Под действием какой из шестидесяти четырех гексаграмм, — поинтересовался он, — нахожусь я сейчас?» — Он открыл ящик стола, вытащил оттуда оба тома «Книги перемен» и положил их на стола, вытащил оттуда оба тома «Книги перемен» и положил их на стол. — «С какого же вопроса начать? Во мне столько вопросов, что не знаю, как же правильно построить их».

Когда мистер Рамсей вошел в кабинет, он уже получил гексаграмму.

— Смотрите, мистер Рамсей.

Он показал ему на открытую книгу.

Гексаграмма была сорок семь. Подавленность, изнеможение.

— В общем-то предзнаменование плохое, — сказал мистер Рамсей. — Какой был ваш вопрос, сэр? Если только я не обижаю вас, спрашивая об этом.

— Я справился относительно текущего момента, — ответил мистер Тагоми.

— Момента для всех нас. Переходящих строк нет. Статическая гексаграмма.

Он захлопнул книгу.

В три часа дня Фрэнк Фринк все еще дожидался со своим деловым партнером решения Уиндема-Матсона о деньгах и поэтому решил посоветоваться с Оракулом. "Как все это обернется? — спросил он и стал кидать монеты.

Выпала гексаграмма сорок семь с одной скользящей строкой. Девятой на пятнадцатом месте.

«У него отрезали нос и ноги. Он раздавлен человеком с красной повязкой на колене. Радость приходит легко. Она побуждает делать подношения и возлияния».

Довольно долго — не меньше получаса он изучал эти строчки и связанные с ними комментарии, пытаясь определить, что же это могло значить.

Гексаграмма и особенно скользящая строка очень беспокоили его. Наконец он с неохотой пришел к выводу, что особых денег ждать не приходится.

— Ты слишком полагаешься на эту штуковину, — заметил Мак-Карти.

В четыре часа появился рассыльный от Уиндема-Матсона и вручил Фринку и Мак-Карти конверт. Когда они вскрыли его, то внутри обнаружили подписанный чек на две тысячи долларов.

— Вот ты и оказался не прав, — сказал Мак-Карти.

«Оракул, должно быть, — подумал Фринк, — ссылается на какие-то дальнейшие последствия. В этом все дело. Позже, когда это случится, можно будет оглянуться назад, точно сказать, что имел в виду Оракул. А сейчас…»

— Мы можем открыть мастерскую, — сказал Мак-Карти.

— Сегодня? «Прямо сейчас…»