Владимир Михайлов - Время Разителя

Потому что голова моя, так же как тело, к которому она была давно и достаточно надежно приставлена, принадлежали сейчас Пату Пахтору и находились весьма и весьма далеко отсюда: в мире Улар, на окраине Галактики, а может, и еще чуть подальше. И если что в голове этой и вертелось, то разве только мысли, принадлежащие исключительно Пату и уж никак не мне. Не Разителю, для родных и друзей просто Ра. Для меня доступ в собственный организм — в полном согласии с программой, мною лично составленной и загруженной во Вратаря, — был возможен, напоминаю, только на один час каждые сутки — по теллурскому счету, он же — конвенционный для всей Федерации. Так должно было продолжаться до тех пор, пока я эту программу не отменю. И как раз теперь я это сделал бы с великим удовольствием. Но именно сейчас я оказался совершенно неспособным совершить что-либо подобное.

Чувствую, что кое-кто нуждается в объяснениях. Попытаюсь, хотя толку от этого не будет никакого.

Составленная и загруженная мною во Вратаря программа предусматривала — и в этом заключалось ее основное (во всяком случае, я так считал) достоинство, — что все во мне, что не являлось плотью, то есть — сознание, подсознание, память и прочее, загонялось в него, во все терабайты его памяти, и должно было прочно сидеть там вплоть до отмены. Раз в сутки Вратарь копировал меня и по закрытому казенному ВВ-каналу доставлял копию в тело Пата Пахтора — оно же и мое собственное. Там, на Уларе, Пат становился мною и обретал способность оценивать обстановку и принимать решения на моем уровне. То есть, строго говоря, такую способность получал здесь я, я электронный, потому что в остальные двадцать три часа я мог пользоваться только той информацией, что была получена во время последнего такого визита на Улар. Когда час истекал — моя копия там неукоснительно стиралась, Пат Пахтор вновь владел моим телом и своим собственным сознанием на следующие двадцать три часа, нимало не подозревая, что перед этим он целый час не существовал — на Уларе, я имею в виду. Я же, получив от копии всю последнюю информацию, мог тут, в ячейках памяти Вратаря, спокойно ее анализировать, делать выводы и составлять алгоритмы дальнейших своих действий. До той самой поры, пока обстановка не потребует появления на сцене стопроцентного меня — то есть отыщется след Лючаны и понадобятся мои необходимые и, как я надеялся, успешные действия.

Вот так все было задумано. И так продолжалось, ни много ни мало, целых два дня; по моему расчету времени, это была уже половина отведенного на всю операцию срока.

Два дня прошли. И вдруг оказалось, что третий никак не хочет наступать.

Подробнее: когда я был скопирован в третий раз и копия должна была доставить в сознание Пахтора мои последние указания, а от него мне — новую информацию, оказалось вдруг, что копия не проходит. Канал, по которому она транслировалась, не достигал поверхности Улара. А поскольку Пат находился именно там, то я — моя копия — никак не мог внедриться в собственное тело хотя бы на этот час, на несчастные шестьдесят минут.

Хотя — не будем сразу включать колокола громкого боя. Мало ли что бывает…

— Вратарь, повтори!

Такую команду отдал я — в форме, конечно же, электронных импульсов.

Несколько мгновений протекло, прежде чем возник ответ:

— Соединения нет. Адресат не достигнут.

— Повтори!

И еще два раза — с тем же успехом, вернее — с его отсутствием.

Полагают, что электронным схемам чужды эмоции. Чушь. Пусть спросят у меня. Я сейчас был именно такой схемой. И от эмоций — испугался я — схема могла даже сгореть. Надо было побыстрее успокоиться. И трезво обдумать ситуацию.

— Вратарь, все программы — стоп. Мощность на меня.

Мой верный союзник засомневался было:

— И охрану, хозяин?

Электронная дикция его оставалась безупречной. Просто слушать приятно было.

— Да кто к нам сейчас полезет и зачем? Выполняй.

Ну вот. Теперь можно и вдуматься в обстановку.

Мой, вернее, вратарский, сигнал не проходит. Почему?

Возможность-один: Пата Пахтора нет в живых. То есть мое тело убили.

— Вратарь! Срочный запрос на Улар по ЛК, по общему каналу. В нашем списке это ЛК-4. Выполняй.

Ждать ответа пришлось совсем немного:

— Общий канал на Улар не проходит.

— По военному каналу!

Времени прошло чуть больше.

— Военный канал не проходит. Только на Эскадру, которая…

— Знаю. Эскадра отвечает?

— Эскадра сменила все коды и частоты. Сигналы не проходят. Люди не включаются.

— Отменяю запрос. Свяжись с комп-центром Службы. Потребуй на связь генерала Иваноса, его код у тебя есть. Буду разговаривать через тебя. Связь голосовая, перекодированная.

— Выполняю.

Уже через несколько мгновений — так мне казалось, потому что если ты существуешь в виде схемы, то ощущение времени нередко вообще пропадает, поскольку для тебя ничего не меняется, — я услышал, то есть перевел в нужные частоты ответ Службы:

— Ответственный дежурный полковник…

— Полковник, мой облик — на вашем дисплее. Срочная необходимость соединения лично с генералом Иваносом.

— Все в порядке, вы опознаны. Генерал в отпуске, убыл для отдыха и лечения, находится где-то в охотничьих угодьях, связь с ним односторонняя, только с его стороны, поэтому соединить вас с ним нет возможности.

Воистину, не везет так не везет. Не мог он найти другого времени, чтобы греть свои мозоли и гонять зайцев! Хотя, может быть, он все же воспользовался моим советом — и всем прочим? Интересно. Но на всякий случай сброшу ему сообщение.

(Кстати, Иванос в то время и в самом деле охотился. И уже выцелил будущую жертву. Не простым глазом, конечно, в наши дни охотнику не обойтись без кваркотронных приборов. Но, в конце концов, важен результат.)

— В таком случае, полковник, при малейшей возможности передайте ему следующее… Передаю его личным кодом, так что — никаких попыток взлома! Пишите…

И я продиктовал нужные группы. Применить даже и самый сложный шифр не так уж трудно — если сам находишься в том же компьютере, где квартирует и необходимая шифровальная программа:

«Улар наглухо закрылся. Еще можно рискнуть и воспользоваться служебным каналом „Анни“. Сделай хоть что-нибудь!»

Но тут же подумал, что последняя фраза звучит как вопль отчаявшегося человека. Срочно отозвал ее и завершил свое послание (или доклад, если угодно) иначе:

«Попытайся использовать эту связь для контакта с известным тебе субъектом ради получения свежей информации. Ра».

Это выглядело, по-моему, куда достойнее. Хотя, конечно, приказывать генералу, даже просто требовать, у меня не было никаких прав. Но о правах хорошо раздумывать в спокойные минуты.