Владимир Михайлов - Время Разителя

Доктор Крат потупил глаза: может быть, прямо сейчас сказать им, что угроза означает именно гибель физическую? Но не прозвучало ли в словах Элюра недвусмысленное предупреждение? И во взгляде, которым эти слова сопровождались, можно было прочесть то же самое: еще рано. Эта новость может вызвать у всех такой страх, что они перестанут быть управляемыми, решатся на… на сумасшедшие действия, противопоставят себя всему остальному человечеству. Речь пойдет уже не о неуплате налогов и не о торговой войне за рынки. Этого нельзя допускать. Нет, правильно, я пока промолчу. Это надо будет сказать Элюру с глазу на глаз, в спокойной обстановке, не в такой, как сейчас.

— Если бы мне понадобилось доказать, что нам грозит катастрофа, я не смог бы сделать этого.

Прошелестел облегченный вздох.

— Благодарю, Астин. Да, Сакрост, хотите еще что-то сказать?

— С вашего позволения, кан Элюр. Если я правильно ухватил суть ситуации, то ее дальнейшее развитие представляется мне таким: учитывая интенсивность наших энергозатрат, мы самое позднее через неделю вынуждены будем не только остановить все строительство, а за ним и все производство; поскольку и само существование нормальной жизни в этом мире возможно только при расходе энергии не ниже существующего. Поэтому я хотел бы услышать: каковы запасы энергии в накопителях?

— Доктор Крат, сегодня вы главный ответчик. Прошу.

— Благодарю, кан Элюр. По состоянию на час открытия этого совещания суммарный запас в трех действующих накопителях составлял одиннадцать теравольт-ампер. Основные расходные направления…

— Астин, это всем известно. Вы хотите что-то сказать, доктор Тазон?

— У меня есть некоторые соображения по этой теме.

— Вот как? Мы вас внимательно слушаем.

— Перед этим, с вашего позволения, вопрос к начальнику Отдела-четыре: какова сейчас численность населения Улара?

— Мне ответить, кан Элюр?

— И побыстрее.

— Триста пятьдесят тысяч.

— А каков минимум, с которым можно было бы поддерживать основные производственные и строительные процессы в течение месяца?

— Так сразу ответить трудно. Но, по принятым нормативам… Такой срок мы могли бы выдержать и при половинной численности.

— Сто семьдесят пять тысяч. Прекрасно. Просто прекрасно.

— Тазон, если можно — без загадок.

— Их не будет. Но краткое предисловие необходимо. Полгода назад, как вы помните, по моим настойчивым просьбам еще на Милене в составе компании была создана генетическая лаборатория. Так ее обычно называли, хотя настоящее ее название и тогда, и тем более сейчас — Лаборатория хроногенетики. И там…

Тазон неожиданно умолк. Словно подавился еще не произнесенными словами.

— Доктор Тазон, продолжайте! Мы ждем.

— Разумеется, кан Элюр. — Это было сказано нерешительно, с запинкой, словно кто-то затормозил — и так и не убирал ногу с педали. — Но… — И дальше — решительно, словно бросаясь в холодную воду: — Я попросил бы разрешения продолжить доклад лично вам, кан. Тет-а-тет, как говорится.

Брови Элюра Синуса чуть не двинулись вверх, чтобы выразить крайнее изумление. Но, дрогнув было, остались на месте: удивляться было ниже достоинства владельца ХТС.

— Надеюсь, у вас имеются серьезные основания для столь необычной просьбы?

Хроногенетик доктор Тазон проглотил комок, прежде чем ответить:

— Очень серьезные, кан Элюр. Крайне серьезные.

— Ну, в таком случае…

(Внутри компьютера всякая пауза кажется бесконечно долгой: другая скорость процессов, ничего не поделаешь. Пока там стоит молчание, можно, кажется, успеть создать целый мир, развить его до предела и уничтожить без следа.

Ну, наконец-то!)

— Итак, доктор Тазон, теперь можете продолжать — никто, кроме меня, вас не услышит. Хотя я не понимаю: здесь у нас, насколько я могу судить (с громадным чувством собственного достоинства и явной иронией было произнесено это личное местоимение), все участники совещания в курсе даже и самых скрытых дел нашей фирмы.

— Но не работ нашей лаборатории, кан.

— В таком случае — поделитесь вашими секретами. В чем они, собственно, заключаются?

— Прежде всего в работе хроногенетиков, кан Элюр. Могу сказать вам — и это всегда будет предметом моей гордости, — что мне почти сразу удалось пригласить — или заманить, если угодно, благодаря вашей щедрости — на работу в нашу лабораторию лучших генетиков и генинженеров двух последних десятилетий. И установить постоянное и глубокое сотрудничество между ними — и самыми сильными хронофизиками фирмы. Таким образом, уже через два года после начала совместных исследований — не скрою, что велись они под моим руководством и в заданных мною направлениях, — появилась возможность говорить о возникновении новой отрасли науки — как и обычно в нашу эпоху, на стыке двух наук: хронофизики — и той области генетики, что занимается геномом человека. Что она возникла, нам стало ясно в тот миг, когда удалось расшифровать функцию одного из генов, чье назначение до того оставалось неизвестным. Речь идет о…

— Подробности потом, доктор Тазон. Объясните: почему я впервые слышу о таком достижении одной из моих лабораторий только сейчас?

— Потому, кан, что мы действовали — я лично — в полном соответствии с вашим распоряжением и научными традициями, согласно которым об открытии сообщается лишь после тщательной экспериментальной проверки, когда становится ясно, что подобные эксперименты могут быть поставлены и любыми другими специалистами — в соответствующей обстановке, разумеется.

— Н-ну… допустим. Почему же эти эксперименты не были своевременно проведены? Вы сказали — через два года после начала… то есть около полутора лет тому назад? Чего вам не хватало для завершения работы?

— Только одного, кан Элюр: людей.

— Но если вы смогли привлечь к сотрудничеству, по вашим же словам, наилучших специалистов, то…

— Я имею в виду не специалистов, кан.

— Кого же?

— Тех, на ком можно было бы этот эксперимент поставить. Речь ведь шла о генетике человека, не кошки и не свиньи.

— Ваши слова заставляют думать, что эксперименты могли бы стать опасными… для тех, кто им подвергся бы?

— Не только могли, кан. Должны были.

— И по этой причине… проводить их на Милене было затруднительно, понимаю.

— Не только там, кан; в любом мире с более или менее устоявшейся жизнью, законодательством, охраной здоровья, порядка…

Элюр Синус моргнул. Но лишь единственный раз.

— А тут, следовательно, вы нашли все необходимые условия.

— Совершенно верно, кан. Могу уточнить…

— Нет нужды: я примерно представляю. Но вынужден заметить, что вы еще не сказали ни слова о сущности вашей новой науки и тех экспериментов, которых вам так не хватало для официального сообщения, оформления приоритета и так далее — всего того, чем вы, ученые, столь дорожите. Не заставляйте меня пришпоривать вас, доктор Тазон.