Кордвейнер Смит - Инструментарий человечества [сборник litres]

Мы наслаждались приключением и свободой, пока не проголодались. Тогда-то и начались проблемы.

Вирджиния подошла к фонарному столбу, легонько стукнула по нему кулаком и сказала:

– Накорми меня.

Столбу следовало раскрыться и обеспечить нас обедом либо сообщить, где в пределах нескольких сотен ярдов можно достать пищу. Но он не сделал ни того, ни другого. Он ничего не сделал. Должно быть, он сломался.

После этого мы начали играть в игру под названием стукни-каждый-попавшийся-столб .

Бульвар Альфа-Ральфа поднялся на полкилометра над сельской местностью. Дикие птицы пролетали под нами. На мостовой стало меньше пыли и участков почвы с сорняками. Огромная дорога, под которой не было опор, вилась, подобно ленте, к облакам.

Мы устали колотить по столбам и не нашли ни воды, ни пищи.

Вирджиния начала капризничать.

– Нет смысла возвращаться назад. А в другую сторону до еды еще дальше. Жаль, что ты ничего с собой не захватил.

Как я мог догадаться взять с собой еду? Кто берет с собой еду? Зачем, если она повсюду? Моя милая вела себя нелогично, но она была моей милой, и я любил ее еще сильнее за милые несовершенства характера.

Махт по-прежнему стучал по столбам, отчасти ради того, чтобы не вмешиваться в нашу ссору, и добился неожиданного результата.

Вот он наклоняется вперед, чтобы наградить большой фонарный столб привычным крепким, но сдержанным ударом, – а вот визжит, как собака, и стремительно скользит вверх. Он что-то крикнул, прежде чем скрыться в облаках, но я не смог разобрать слов.

Вирджиния посмотрела на меня.

– Ты хочешь вернуться? Махта больше нет. Мы можем сказать, что я устала.

– Ты серьезно?

– Конечно, милый.

Я рассмеялся, немного сердито. Она настаивала, что мы должны пойти, – а теперь готова повернуть назад и сдаться, лишь ради того, чтобы меня порадовать.

– Ничего, – сказал я, – осталось недалеко. Идем дальше.

– Пол… – Она подошла поближе ко мне. В ее карих глазах сквозила тревога, словно она пыталась заглянуть в мое сознание. Хочешь, будем говорить так? – подумал я.

– Нет, – ответила она по-французски. – Я хочу произносить по одной вещи за раз. Пол, я действительно хочу отправиться к Абба-динго. Мне нужно туда отправиться. Это величайшая нужда в моей жизни. Но в то же время я не хочу идти. Там что-то не так. Я бы предпочла быть с тобой на неправильных условиях, чем быть без тебя. Что-то может случиться.

– Ты обзавелась этим «страхом», о котором говорил Махт? – раздраженно спросил я.

– Нет, Пол, вовсе нет. Это чувство ничуть не возбуждает. Оно напоминает поломку в машине…

– Слушай! – перебил я.

Откуда-то издалека, из облаков, донесся звук, напоминавший вой животного. В нем были слова. Наверное, это был Махт. Мне показалось, что я услышал «будьте осторожны». Я попробовал мысленно найти его, но расстояние принялось петлять, и у меня закружилась голова.

– Идем, дорогая, – сказал я.

– Да, Пол, – ответила она, и в ее голосе слышалась непостижимая смесь счастья, смирения и отчаяния…

Прежде чем тронуться в путь, я внимательно посмотрел на нее. Она была моей девушкой. Небо пожелтело, но огни еще не зажглись. В ярко-желтом свете ее каштановые кудри казались золотистыми, карие радужки глаз – почти черными, а юное, обреченное лицо – более выразительным, чем любое человеческое лицо, что я когда-либо видел.

– Ты моя , – сказал я.

– Да, Пол, – ответила она и ослепительно улыбнулась. – Это сказал ты ! Что вдвойне приятно.

Птица на перилах внимательно посмотрела на нас и улетела. Быть может, она не одобряла человеческую ерунду и потому ринулась вниз, в темноту. Я видел, как далеко под нами она раскинула крылья и медленно поплыла в воздухе.

– Возможно, мы не так свободны, как птицы, милая, – сказал я Вирджинии, – но мы свободней, чем были люди в последнюю сотню веков.

В ответ она сжала мне руку и улыбнулась.

– А теперь – за Махтом, – произнес я. – Обхвати меня руками и держись крепко. Я попробую стукнуть по тому столбу. Если не получим обеда, то, быть может, нас подвезут.

Я почувствовал, как она крепко обняла меня, и стукнул по столбу.

Какому столбу? Мгновение спустя столбы замелькали у нас перед глазами. Мостовая под ногами казалась неподвижной, но мы быстро перемещались. Даже на служебном подземном уровне я не видел такой быстрой дороги. Платье Вирджинии развевалось и хлопало, словно кто-то щелкал пальцами. В мгновение ока мы оказались в облаке и вновь из него выныр– нули.

Вокруг был новый мир. Снизу и сверху лежали облака. Кое-где сквозь них виднелось синее небо. Нас не качало. Древние инженеры разработали дорогу с умом. Мы ехали вверх, вверх, вверх, без всякого головокружения.

Еще одно облако.

Затем все случилось так быстро, что рассказ об этом займет больше времени.

Что-то темное ринулось на меня сверху. Ужасный удар обрушился на грудь. Лишь намного позже я осознал, что это была рука Махта, пытавшегося схватить меня, прежде чем мы свалимся за край. Потом мы оказались в очередном облаке. Не успел я сказать Вирджинии хотя бы слово, как на меня обрушился второй удар. Боль была невыносимой. Я никогда не испытывал ничего подобного. Почему-то Вирджиния перекатилась через меня. Она тянула меня за руки.

Я хотел сказать ей, чтобы перестала тянуть, потому что это причиняло боль, но не мог вдохнуть. Поэтому я не стал сопротивляться и попытался сделать то, чего она хотела. Я пополз к ней – и лишь тогда понял, что у меня под ногами ничего нет – ни моста, ни трапа, вообще ничего.

Я был на краю бульвара, сломанном краю верхней его части. Подо мной были только петли тросов, а далеко под ними – крошечная лента реки либо дороги.

Мы вслепую перепрыгнули огромный провал, и я врезался грудью в верхний край дороги.

Боль не имела значения.

Мгновение спустя прибудет робот-врач и вылечит меня.

Выражение лица Вирджинии напомнило мне, что нет ни робота-врача, ни мира, ни Инструментария – ничего, кроме ветра и боли. Вирджиния плакала. Я не сразу услышал ее слова:

– Я это сделала, сделала, милый, ты мертв?

Ни один из нас точно не знал, что означает слово «мертвый», потому что люди всегда уходили в назначенное время, но мы понимали, что это означает прекращение жизни. Я попытался ответить, что жив, но она суетилась надо мной и все тащила меня подальше от края пропасти.

Я оперся на руки и сел.

Она опустилась на колени рядом со мной и осыпала мое лицо поцелуями.

– Где Махт? – наконец смог выдохнуть я.

Она оглянулась.

– Я его не вижу.