Кордвейнер Смит - Инструментарий человечества [сборник litres]

– Затем я сюда и вломился, – весело ответил Род.

Музыкант С’иго положил ладонь на пустой участок стены и произнес:

– Сорок седьмая, пожалуйста.

Комнату мгновенно заполнила безумная, привязчивая «фортепианная» музыка, искусно исполненная. Чрезвычайно мелодичная, она была стремительной, неожиданной, забавной и причудливой. По севстралийским стандартам эту песню сочли бы распутной , подумал Род , иначе это была бы не Старая Северная Австралия . Так пела Древняя Земля, умирая первой из сотни смертей.

После предварительных ла-ла-ла ла-а-а-ла женский голос трижды пропел незатейливый припев на великолепно поставленном древнем аглицком языке, неотличимом от того, на котором изъяснялись говорящие книги в семейном хранилище тайных сокровищ Рода:

– Забавно, но бессмысленно, – сказал Род. – А третья песня?

– Это старинная диковинка, предшествующая падению Нью-Йорка. Я полагаю, она может иметь какое-то отношение к общественным развлечениям, которые назывались кадрилью, или контрдансом. Понятия не имею почему. Возможно, болотники позаимствовали это слово из другого языка и другой культуры.

– Это им принадлежал Нью-Йорк? – спросил Род.

– Именно, – ответил С’иго.

– И они построили те удивительные наземные дороги, которые люди видят всякий раз, когда смотрят на Землю из ближнего космоса?

– Верно, – улыбнулся С’иго. – Они были дикими, талантливыми, своенравными людьми. Так ты хочешь услышать третью песню? Я сам сыграю и спою ее тебе. Я только что закончил аранжировку.

Он сел за фортепиано, взял несколько аккордов и запел:

Колокольчик

– Все-таки та песня, которую я услышал у твоей двери, нравится мне больше всего, – вздохнул Род.

На чисто выбритом лице С’иго расплылась широкая улыбка. Род поразился тому, что собаку можно сделать настолько похожей на человека. Не считая бледности от жизни взаперти, телосложением и манерами С’иго ничем не отличался от знакомых Роду людей.

– Ты слышал запись моего голоса, – сказал музыковед. – Хочешь послушать, как поет моя помощница? Она очень талантливая девушка. Может петь контральто и сопрано.

– Сопрано, – быстро и внезапно произнес О’гентур.

С’иго посмотрел на него с изумлением и осуждением, но, поскольку никто не возразил, согласился:

– Значит, сопрано. – И тихо добавил себе под нос: – Для говорящего животного ты чертовски образован.

– Тридцать первая, третья версия, – сказал музыковед стене, после чего обратился к своим гостям: – Пожалуйста, садитесь…

Ignoraba Yo полилась из колонок на полной, гипнотической громкости, исполняемая великолепным женским голосом.

Противостояние и полувызов

Вот кульминация музыкальной драмы Хансгеорга Вагнера. Четверо героев сидят и слушают музыку: О’гентур – на полу, снова соскальзывая в сон; люди-кошки, рыжеволосая К’мелл и светловолосый Род, смотрят в пустоту, полностью отдавшись музыке; хозяин, C’иго, с полуулыбкой на лице наблюдает за гостями. Вагнер сочетает возбуждение противозаконной древней музыки с собственной искусной композицией.

Деревянные духовые инструменты изображают тихий шорох в коридоре.

Стремительная, легкая барабанная дробь – появление новых персонажей: беспощадной, умной высокой женщины в эффектном черно-белом платье чрезвычайно консервативного покроя, в сопровождении двух высокопоставленных серебряно-золотых солдат-роботов, подвижные глаза которых обшаривают все уголки комнаты, а тяжелые острокабели гудят возможной смертью.

– Я госпожа Джоанна Гнаде, – произнесла женщина. – А ты С’иго, музыковед. Я слышала твою работу…

Род встал и перебил ее. Она была высокой, но он – на несколько сантиметров выше.

– Я Род Макбан, владелец этой комнаты, – произнес он, в точности скопировав ее сдержанный тон. – Если желаете, можете присесть, мадам и госпожа. Ваши роботы тоже могут сесть, если это им понравится.

Незабываемое мгновение они противостоят друг другу: высокая черноволосая женщина и высокий светловолосый юноша, замаскированный под кота. Это не встреча личностей, а противостояние систем, обученной власти Инструментария и дисциплинированной врожденной силы Старой Северной Австралии.

Женщина немного уступила позиции.

– Ты шустрый молодой человек. Тебя зовут Род Макбан, и ты купил Землю. Зачем ты это сделал?

– Сядьте, – дружелюбно, но твердо сказал Род. – Это долгая история, а я не хочу утомлять госпожу…

– Забудь, что я госпожа, – рявкнула Джоанна Гнаде. – Я лорд Инструментария. Изложи свою историю вкратце.

– Пожалуйста, сядьте, мадам и госпожа. И позаботьтесь о своих роботах. – В его голосе приказ звучал немного явственней любезности, но не было ничего такого, на что она могла бы обидеться.

– Никогда еще недочеловек не заставлял меня сесть, – проворчала она, беря подушку и усаживаясь на нее с прямой спиной. – Лейтенант, капитан, выйдите в коридор. Блокируйте все внешние каналы коммуникации с этой комнатой, но сами записывайте сцену, чтобы она у меня была.

Роботы выключили острокабели и проворно обошли комнату, легко касаясь стен в некоторых местах. Робот с более красивым орнаментом произнес:

– Все чисто, госпожа.

Она не поблагодарила их, а лишь кивнула на сломанную дверь. Роботы вышли в темный коридор.

Госпожа Джоанна Гнаде посмотрела на К’мелл.

– А ты К’мелл. Я тебя уже видела. Если быть точной, я видела тебя несколько раз, почти всегда – во время неприятностей. Ты одна из наших тайных агентов? Ты всегда выходишь сухой из воды, что бы ни случилось.

– Нет, мадам. Я всего лишь эскорт-девушка. Я работаю в Землепорту, встречаю и развлекаю инопланетных гостей.

– Не уверена, что верю фразе «всего лишь», – сказала госпожа Джоанна Гнаде. – На кого ты работаешь в этот раз?

– На лорда Жестокость, – ответила К’мелл, слегка встревожившись.

– Жестокость? – повторила госпожа Джоанна Гнаде. – Если так, это действительно не мое дело. Больше никуда не вламывайтесь, не попросив лорда Жестокость все устроить, господин Макбан. Старая Земля – это не гражданское содружество, в отличие от Старой Северной Австралии. Зачастую мы сперва убиваем, а потом задаем вопросы. Раз уж я здесь, мне бы хотелось услышать твою часть истории, прежде чем я уйду. Сколько тебе лет?

– Хронологически – около шестидесяти пяти. Но я четыре раза прошел шестнадцатилетний цикл, и потому биологически мне шестнадцать.

– Ты мужчина?

– Определенно. Кошачьи атрибуты – всего лишь маскировка.