Роберт Силверберг - Избранные произведения. I том

— А вам что-нибудь ампутировали… там?

— Все, — ответил Беррис, — а потом пришили назад, но по-другому. Доктора, которые обследовали меня после возвращения, были в восторге от моих новых суставов. А также от связок и сухожилий. Видите — это мои собственные ладони, только слегка модифицированные. Ступни… Вообще-то, я сам толком не понимаю, сколько сейчас во мне моего, сколько чужого.

— А что внутренние органы?

— Все по-другому. Полный хаос. Результаты обследования, кажется, обрабатываются до сих пор — я же совсем недавно вернулся на Землю. Какое-то время меня изучали, а потом я взбунтовался.

— Почему?

— Я почувствовал, что становлюсь объектом для изучения. Вещью. Не только для них, но и для себя. А я не вещь. Я человек. «Если меня уколоть — разве у меня не идет кровь? [19] У. Шекспир «Венецианский купец». Акт III, сцена 1. Пер. Т. Щепкиной-Куперник. Еще одна отсылка к образам «Венецианского купца» — название следующей главы. » Чем вы можете помочь мне, Чок?

— Терпение, терпение, — успокаивающе махнул мясистой рукой Чок. — Я хочу побольше узнать о вас. Вы были офицером Космофлота?

— Да.

— Академия и все такое прочее?

— Естественно.

— Наверняка вы были на хорошем счету. Ответственное назначение, контакт с новой расой — и тут такой прокол. Сколько вас было?

— Трое. И всех троих… прооперировали. Первым умер Пролиссе, потом Малкондотто. Им повезло.

— Вам не нравится ваше теперешнее тело?

— Свои достоинства у него есть. Врачи говорят, я проживу лет пятьсот. Но эта постоянная боль и… неловкость. Я же не собирался становиться монстром.

— Вы вовсе не так уродливы, как вам кажется, — заметил Чок. — Да, конечно, завидев вас, дети будут прятаться в подворотни. Но дети — консерваторы. Они ненавидят все новое. Мне кажется, ваше лицо не лишено своего рода привлекательности. Осмелюсь предположить, женщины будут валиться вам под ноги пачками.

— Не знаю. Не пробовал.

— Беррис, в гротесковости есть своя притягательная сила. Я, например, когда родился, весил двадцать фунтов. Но мой вес никогда не мешал мне. Наоборот, я считаю его дополнительным ценным качеством.

— У вас была целая жизнь, чтобы свыкнуться со своими размерами, — сказал Беррис. — Вы сумели приспособиться. Более того, вы предпочли остаться именно таким. Я же стал жертвой непостижимого каприза. Это противоестественно. Чок, меня попросту взяли и изнасиловали.

— И вы хотите, чтобы все снова стало, как прежде?

— А вам как кажется?

Чок кивнул. Веки его смежились, и могло показаться, что он погрузился в глубокий сон. Беррис, недоумевая, ждал; прошла, наверное, целая минута.

— Земные хирурги, — произнес наконец Чок, продолжая сидеть все в той же окаменелой позе, — научились успешно пересаживать мозг из одного тела в другое.

Беррис вздрогнул, охваченный невероятно сильным, лихорадочным возбуждением. Неизвестный орган в глубине его тела впрыснул порцию какого-то загадочного гормона странному желудочку рядом с сердцем. Голова пошла кругом. Приливная волна опрокинула его в песок, он забарахтался на спине, как перевернутый жук, а безжалостные валы продолжали один за другим накатываться на берег.

— Техническая сторона дела интересует вас? — спокойно поинтересовался Чок.

Коротенькие щупальца за мизинцами Берриса непроизвольно извивались.

— Мозг, — хлынули ровным потоком слова, — должен быть, в первую очередь, хирургически отделен от всех прилегающих тканей. Черепная коробка временно сохраняется. Естественно, все то время, пока вводятся антикоагулянты, должно поддерживаться абсолютное химическое равновесие; еще необходимо надежно изолировать основание черепа и лобную кость, чтобы предотвратить потерю крови. Информация о состоянии мозга снимается электродами и термодатчиками. Кровоток поддерживается замыканием друг на друга внутренней верхнечелюстной и внутренней сонной артерий. Сосудистыми петлями, сами понимаете. Так уж и быть, избавлю вас от подробного описания того, как тело постепенно, так сказать, слущивается, слой за слоем, пока в конце концов, не остается один мозг — живой мозг. Самый последний этап — отделение от позвоночного столба; и мозг остается сам по себе, подпитываясь кровью из собственной сонноартериальной системы. Тем временем уже должно быть подготовлено тело-реципиент, у которого рассекаются сонная артерия и яремная вена, а также удаляются главные поперечно-полосатые мышцы в шейном отделе позвоночника. Пересаживаемый мозг обрабатывается раствором антибиотиков и помещается на свое новое место. Сонная артерия изолированного мозга соединяется силиконовым протезом с проксимальной сонной артерией реципиента. В яремную вену реципиента вставляется канюля. Все это делается при очень низкой температуре, чтобы свести к минимуму последствия возможных микротравм. Как только пересаженный мозг включается в кровеносную систему реципиента, температуру постепенно поднимают до нормальной, и начинаются обычные послеоперационные процедуры. Разумеется, не обойтись без долгого и нудного обучения — прежде чем пересаженный мозг полностью обретет контроль над телом-реципиентом.

— Впечатляюще.

— Не такое уже великое достижение по сравнению с тем, что сделали с вами, — великодушно признал он. — Опыты с высшими млекопитающими прошли удачно. Даже с приматами.

— А с людьми?

— Нет.

— Значит…

— Все эксперименты с людьми пока проводились со смертельно больными. Мозг пересаживался в тело сразу после клинической смерти. Впрочем, пока еще слишком много «но», чтобы можно было говорить о полном успехе. Точного попадания не было еще ни одного, но некоторые промахи легли обнадеживающе близко к цели. Беррис, еще какие-нибудь три года, и пересадка мозга станет таким же рядовым событием, как сегодня пересадка рук и ног.

Беррис ощутил, как в нем всколыхнулась волна надежды, и ему это не понравилось. В горле запершило; ему казалось, от него пышет жаром, как от доменной печи.

— Мы соберем для вас новое тело, — произнес Чок, — максимально похожее на ваше старое. Понимаете, мы как бы слепим голема — и пересадим ему ваш мозг. Естественно, полного сходства с прежним Беррисом обещать не могу; но, по крайней мере, это будет полноценное человеческое тело. Как, интересно?

— Чок, хватит надо мной издеваться.

— Честное слово, я совершенно серьезно. Не буду скрывать, перед нами две серьезные технические проблемы. Во-первых, надо отработать процедуру сборки голема; во-вторых, сохранить его живым до самой пересадки мозга. Вторая проблема, как я уже сказал, решается года за три. На сборку голема положим еще два. Беррис, через пять лет вы снова станете человеком.