Павел Иевлев - Последний выбор

— Я уже сказала, — терпеливо отвечает рыжая, — мы…

— Нет, — резко перебивает девочка, — вы не понимаете. Сергея надо спасти не потому, что вам что-то нужно от папы. Он важен. Его судьба… Не знаю, как это объяснить. Я теперь вижу… всякие вещи. Как они связаны. И он связан… со всем. С вами, со мной, с папой. С тем, что скоро случится. Сейчас его линия может оборваться, и тогда всё поменяется.

— Кто-то умирает, что-то меняется. Но мир от этого не рушится.

— А теперь может. Поймите, всё застыло в неустойчивом равновесии. Одни тянут туда, другие — сюда, основание плывёт и разрушается. Вы это знаете, вы как раз из тех, кто тянет. Вы можете обрушить его в любой момент, и хотите обрушить, потому что надеетесь, что это будет вам на пользу. Дядя Сергей не такой. Он человек равновесия. Укрепляет мир. Вокруг него возникают новые структуры и связи. Как вам объяснить? Он как будто вбивает гвозди, вкручивает болты, сваривает швы, крепит заклепки… Никому не интересны такие люди, они скучные и незаметные, все обсуждают вас, разрушителей, но в такие моменты, как сейчас, он просто необходим.

— Я не очень тебя понимаю, девочка.

— Я плохо объясняю, простите. Я недавно начала видеть связи, и у меня нет слов, чтобы их объяснить. Просто знайте — если вы его спасёте, Мультиверсум может уцелеть. Если нет — начнётся новый цикл.

— Это плохо?

— Для этого не подходят слова «хорошо и плохо». Для этого никакие слова не подходят.

Она резко встала, повернулась и вышла.

— Твоей приёмной дочери сильно досталось, — сказала мне Ольга.

— Я общался с Корректорами в Школе. Они все такие. И они действительно видят… всякое.

— Неважно, — отмахнулась рыжая, — вокруг слишком много «видящих всякое». А мы всё равно делаем то, что должны, и выбор у нас не так уж велик.

— И что же мы делаем?

— Ты? Ты отдыхаешь в своём гареме, пока я не скажу, что пора. Думаю, рано утром мы уже выдвинемся, так что постарайся выделить немного времени и на сон.

Если бы это была не Ольга, я бы сказал, что она ревнует!

Вечером меня перехватила и увлекла в свою спальню Меланта. Детей забрала Алистелия, так что в комнате кроме нас была только Эли. Кайлитка села на край кровати и усадила меня в кресло напротив. Она была неожиданно серьёзна — не обнималась, не дурачилась, не лезла внезапно целоваться. Это даже немного пугало.

— Нам надо поговорить, Арти. Это важно.

— Слушаю тебя, Мел.

— Я родила тебе ребёнка, — она замолчала, глядя на меня и ожидая какой-то реакции.

— Факт, — осторожно согласился я.

— Я обещала его родить, и я это сделала.

— Отличная дочка, очень милая. А кому обещала?

— Севе. Это моя часть сделки. Он спас нас. Я не знаю, что он предложил Альке и Таире, но наш уговор был таков — я рожаю тому, на кого он укажет. Я могла отказаться, если бы ты мне не понравился, но ты был такой забавный! Я решила, что это будет весело, родить именно тебе.

Её понятия о смешном иногда выходят за мои границы нормального. У меня, наверное, недостаточно развито чувство юмора.

— И что взамен? — я понял, к чему идет разговор и решил не тянуть.

— Ты должен для меня кое-что сделать. Что-то очень важное.

— Мел, я не отказываюсь, но, всё же — можно сначала пару вопросов?

— Ты такой смешной — всегда что-то хочешь выяснить! — засмеялась своим пузырящимся тихим смехом Меланта. Он похож на игристое вино, от него становится так хорошо внутри… — Никак не можешь просто жить и радоваться! Спрашивай, конечно.

— Для тебя это только сделка?

— Ты не это хочешь спросить, — улыбнулась она своим широким ртом. Даже на губах веснушки. — Ты хочешь спросить, люблю ли я тебя, люблю ли ребёнка, что для меня значит наша семья, какие у нас отношения… Ну и прочие глупые скучные вопросы, который люди вечно задают друг другу, чтобы расстроиться. Спасибо, что ты до сих пор их не задавал, я ценю это. Ты очень деликатный — для человека.

— Спасибо. Я больше не буду, но ты один раз ответь на мои глупые скучные вопросы.

— Конечно. Я попробую объяснить так, чтобы ты понял. Я — кайлит. Мы похожи на вас, но другие. У нас другие отношения, у нас другие семьи, у нас по-другому относятся к детям. Я могу сказать: «Я тебя люблю». И скажу. Вот прямо сейчас говорю тебе: «Я люблю, тебя, Артём!». Я не говорила тебе этого раньше?

— Нет. Никогда.

— Вот. Сказала. Только не брякни в ответ «я тоже», ладно?

Я промолчал. Не знаю даже, какой ответ был бы тут честным.

— Мое «люблю» не такое, как твоё. Когда «люблю» скажешь ты, это будет значить «Я беру на себя ответственность за твою жизнь». Нет, не перебивай, дай объяснить! — она подалась вперед и запечатала мне рот ладошкой. — Как говорит наша общая жена: «Убью за тебя и умру за тебя». Кстати, ей для этого никакой «любви» не надо, но с ней ты сам объясняйся. Когда это говорю я, это означает, что с тобой мне веселее, чем без тебя. Что я приняла тебя как часть удивительного мира вокруг. Что я рада тебя видеть, когда ты приходишь и помню про тебя, когда ты ушёл. Что я приму тебя в своей постели, одного или в хорошей компании. Но моя жизнь не стала твоей, а твоя — моей.

— А ребёнок?

— Дети легко принимают мир таким, какой он есть и тех родителей, которые случились. У нашей дочери три мамы, как-нибудь переживёт среди них одну сумасшедшую кайлитку! Я ответила на твои вопросы? Ты готов принять меня такой, какая я есть?

— Я уже принял тебя, ведь я здесь. Прости, но я тоже такой, какой есть — и тебе не избавиться от моего дурацкого чувства ответственности. Ты не просто сумасшедшая кайлитка, ты моя сумасшедшая кайлитка, нравится тебе это или нет.

— Сева всё-таки гениально умел видеть судьбу, — сказала тихо Меланта.

— Но не свою, — покачал головой я. — Итак, мы разобрались в отношениях, обещаю больше к этому не возвращаться. Ты такая, какая есть, я тоже не вчера на свет родился. Живём с этим дальше, как получится, стараемся не грустить.

— В тебе точно нет кайлитской крови? — рассмеялась Меланта.

— Нет, я просто без ума от рыжих. Так что же мне нужно для тебя сделать?

— Я — последняя в своём роду. Возможно, последний кайлит в Мультиверсуме. Мы всегда казались людям легкомысленными, но у нас тоже есть своё понятие о долге.

— И в чём твой долг как кайлита?

— Возродить мою расу, конечно!

— Мне приходит в голову единственный метод, но мы, вроде, и так этим занимаемся…

— Нет, — засмеялась Меланта, — наша дочь не кайлит. Ваши гены сильнее, в ней больше человеческого, а её дети будут в лучшем случае просто рыжими. Но способ есть. И Сева не зря нашёл тебя, ты сможешь помочь.

— Внимательно слушаю.

— Последняя колония кайлитов была в срезе Эрзал.

— Где-то я слышал это название, — я попытался припомнить, — Сева что-то такое говорил… Кажется, я был тогда пьян, извини.