Павел Виноградов - Четвертый кодекс

Незнакомец вновь слегка поклонился в знак согласия.

«Не хватало еще сейчас с сексотом разбираться», - с тревожной досадой подумал Евгений.

- Кто вы? – спросил он довольно жестко.

- Меня зовут Карлос. Карлос Кастанеда, - ответил господин.

Слова, выходившие из его большого рта, были довольно благозвучны, но тон казался несколько слащавым.

Илона Линькова-Дельгадо. Россия. Москва. 31 декабря 2029 года

Новый год Илона Максимовна встречала в одиночестве. Трагедией для нее это не являлось ни в малейшей мере. Она даже ощутила некоторое облегчение, осознав, что в ночь с 31-го на 1-е останется в своей квартире одна.

После нападения жизнь ее спокойнее не стала. Она, конечно, заявила о нем в полицию, хотя тут же поняла, что «расследовать» преступление там будут чисто формально. В общем-то, ничего другого она и не ждала – было ясно, что жуть вокруг нее курируется спецслужбами, и полицейские, скорее всего, лезть в это не станут.

Однако с того страшного вечера ничего экстраординарного больше не происходило. Илона ездила в институт, по делам и по магазинам, не замечая слежки. Не было странных звонков, подозрительных писем – вообще ничего. Можно было подумать, что после того кризиса темные силы оставили ее в покое.

Правда, сама она так не думала.

Иногда ей даже хотелось, чтобы это обманчивое спокойствие взорвалось – ожидание неведомой беды было невыносимым. И в Москве у нее не было абсолютно никого, кому она могла бы рассказать о том, что с ней происходит. Она перебирала имена и лица знакомых, иные из которых считались ее друзьями, и отбрасывала – каждый мог оказаться врагом, каждый...

Возможно, так начиналась паранойя.

Если бы был жив Тони!..

Вероятно, почувствовав такое ее настроение, многие из тех, с кем она общалась, сами стали от нее отдаляться. Илону это не волновало.

Именно поэтому сейчас она сидела в одиночестве. Конечно же, ее приглашали на ночь в разные веселые места, но она отказалась от всего. Это было нечто вроде агорафобии – ей было страшно среди толпы, в которой каждый мог иметь по отношению к ней недобрые намерения.

Потому же не полетела она и в Мехико, куда ее звали тамошние коллеги и друзья Антонио. Перспектива двухнедельного разгульного карнавала приводила ее в ужас. А главное, она просто боялась попасть на землю, по которой шел в последние свои минуты Евгений… Поездка ведь обязательно включит в себя посещение Чичен-Ицы. Увидеть проклятый сенот – это приводило ее в ужас. Так же, как стоявший теперь рядом с ним памятник Жене. Он был изваян по своему самому известному фото с кошкой на руках, но половина его лица, согласно древним местным художественном традициям, представляла из себя голый череп. Выглядело это жутко. Нет, только не туда!

Илона Максимовна с тоской поглядела на гору покупок, которую надо было разобрать, на зачем-то купленную маленькую елочку. С детства усвоенные обычаи сидели крепко, хотя, казалось бы, какая уж тут елка…

Со вздохом встав, она налила воды в кувшин, поставила елочку, достала тоже сегодня купленные игрушки, гирлянду, и стала украшать деревце. Невинное детское занятие несколько упокоило ее и к тому времени, как елка преобразилась, замигав разноцветными огоньками, Илона была в уже почти умиротворенном настроении.

Настроив экран компьютера таким образом, чтобы он всегда был перед ее глазами, куда бы она не повернулась, она включила режим телевизора и предалась еще одной традиции, в сто пятидесятый раз хихикая над любовными приключениями Жени Лукашина.

«А ведь сволочь он изрядная, этот добрый доктор», - мелькнула у нее мысль, каждый раз посещавшая ее при просмотре этого фильма. И тут же, как всегда, забылась.

На экране появилась заставка: «Новогоднее обращение господина председателя Государственного совета Российской Империи». На фоне кремлевских башен с двуглавыми орлами возник вечно молодой регент.

- Дорогие друзья! На пороге новый, 2030-й год… - полилась плавная речь.

Рассеянно слушая о том, что «Новый год – это, прежде всего, семейный праздник, отмечаемый нами, как было в детстве: с подарками и сюрпризами, с особой теплотой, с ожиданием важных перемен, которые обязательно придут в нашу жизнь», Илона погрузилась в совсем не типичное для нее медитативное состояние. Только вместо мантры в голове ее бесконечно прокручивалась неизвестно к кому обращенная фраза: «Пожалуйста, пожалуйста, чтобы это все разрешилось, пожалуйста, в следующем году чтобы все!..»

«Мира и процветания нашей великой Империи, нашей любимой и единственной России! Слава Государыне! Будьте счастливы! С новым годом!» - как всегда, со сдержанным пафосом завершил регент.

Грянуло «Боже, царя храни», и Илона спохватилась, что не открыла шампанское. С этой задачей она справилась только в последний момент, вылив на себя лишь чуть-чуть. Торопливо глотнув из бокала, она поставила его на столик и съела тарталетку с черной икрой из снеди, купленной к празднику в ближайшем супермаркете.

Есть, впрочем, не хотелось вовсе. И вообще вновь явилась тягучая тоска. Илона плеснула в широкий стакан немного коньяка, выпила залпом, закусила виноградинкой и принялась парить вейпом, следя вполглаза, как на экране кривляются дряхлые шоумены, развлекавшие еще ее маму.

Так прошла пара часов. Бутылка «Камю» опустела более чем на четверть, и Илона почувствовала, что теперь в состоянии отойти ко сну. Впрочем, памятуя о мучившей ее в последнее время бессоннице, подстраховалась таблеткой реланиума.

Однако сон не шел. Илона яростно ворочалась с боку на бок, пихала кулаком подушку, стараясь придать ей более удобную конфигурацию – все было напрасно.

Постепенно женщина впала в странное состояние не сна и не бодрствования. В голове ее, словно облака пара, лениво клубилась разнообразные причудливые образы. И они все чаще принимали эротическую окраску. После смерти Антонио Илона не была с мужчиной, несмотря на то, что выглядела гораздо моложе своих лет и до сих пор отмечала откровенные взгляды представителей противоположного пола. Работа заменила ей все прочие отношения. Вот только с годами она обнаружила, что либидо к старости никуда не девается – желания только лишь глубже скрываются в подсознании и могут мощно выплеснуться в таком вот расслабленном состоянии.

Они сейчас и выплескивались, подобно прихотливому фонтану. В ее воображении возникали мужчины – не конкретные, а какие-то категориальные образы, совершавшие с ней действия, которые Илона Максимовна не только ни за что не допустила бы в реальности – некоторые попросту были физически невозможны. Однако сейчас ей было все равно, ею полностью овладела сладкая, нарастающая, ищущая выхода истома.