Кейт Лаумер - Дом в ноябре

Какая-то неправильность в увиденном терзала его. Он остановился и посмотрел назад.

Нарциссы.

Нарциссы не появляются раньше марта, край – в конце февраля. Но сейчас ведь ноябрь, так? Или осень сменилась весной за одну ночь? Три месяца канули в никуда. Что произошло за эти девяносто дней?

Он не знал. Не мог вспомнить.

Он двинулся дальше, открыл незапертую калитку и постучал в заднюю дверь. Ответа не последовало. Он пошёл к передней части дома.

Куча старой одежды лежала прямо на дороге. Подойдя ближе, он увидел, что осталось от человека, носившего некогда эту одежду. Скрюченные руки впились в землю, череп обтянут кожей, зубы разъехались в жёлтой ухмылке. Он узнал курчавые седые волосы. Фред Бартлетт, его сосед в течение десяти лет.

Обогнув мумию, Мэллори выбрался к фасаду.

В редкой тени высохших деревьев он двинулся по тротуару. Высокие сорняки росли на некогда безупречных газонах. Когда-то блестевшие машины стояли на полуспущенных шинах, их окна запорошила пыль. Эркерные окна кирпичного дома на полпути к границе квартала зияли чёрной пустотой.

На крылечках стояли полные бутылки молока. Пожелтевшие конверты высовывались из почтовых ящиков. На углу в дренажной канаве лежала дохлая собака, наполовину засыпанная листьями и скалящая высохшую пасть. В голубом небе над крышами царила загадочная башня.

Школа была в следующем квартале. Мэллори пересёк безмолвную игровую площадку, где по прокалённой земле носился бумажный мусор, и вошёл в здание через затенённую сводчатую галерею. Двери были не заперты; его шаги нарушили мертвящую тишину. Он прошёл по коридору, изучая имена, написанные на дверях и заметил имя учителя Рэнди. Дверь была полуоткрыта. Внутри по всему полу были разбросаны какие-то бумаги. Меловые надписи на доске были испещрены пятнами и полосами. Мёртвая герань торчала в раскрашенном глиняном горшке. Бумажные индейки и головы паломников, наклеенные на оконные стёкла, отвалились и валялись на полу среди прочего мусора. На парте, за которой, как помнилось Мэллори, сидел Рэнди, лежал изодранный учебник географии.

Дети здесь не появлялись по крайней мере какое-то время.

Странно было видеть центральные улицы, залитые холодным утренним светом, пустыми. На углу Мэйн-стрит и Джефферсон-стрит две пустые машины перегородили перекрёсток, передние колеса зажаты в мешанине металла. Вон выбитое окно в следующем квартале – винно-водочный магазин. Несколько бутылок лежали в витрине среди осколков стекла, в остальном магазин выглядел неповреждённым. Мэллори дёрнулся из-за внезапного щёлк!, потом понял, что светофоры по-прежнему работают.

В трёх кварталах впереди улица оканчивалась безликой стеной сложенной из какого-то унылого чёрного материала.

Мэллори медленно подобрался к ней. Стена была в пять футов высотой, пересекала тротуар и газоны в обе стороны, прорезая дома, оказавшиеся у неё на пути. Не было никаких обломков, никакого беспорядка, тем не менее он видел выставленные на всеобщее обозрение обои, фотографии над кроватями в комнатах, разрезанных напополам, словно у кукольного домика. В двух сотнях ярдах позади стены высилась башня, её очертания расплывались словно радуга. Двадцать акров земли, окруженные стеной были безлики и голы, словно бетонная плита. Видимых входов в башню не было.

Где-то вдалеке завыла сирена.

Мэллори отступил к ближайшему дому и прижался к стене под прикрытием группки кедров. Часть стены откинулась, будто ворота. Показалась голова нестройной людской колонны, выходящей с огороженной территории. Там были мужчины, женщины, дети. Шли они бодро, не разговаривая, вытекали из ворот и двигались по улице. Многие из них были совершенно несуразно одеты: непричёсанная женщина средних лет шагала босиком, обряженная в изорванное и испачканное вечернее платье. Сутулый мужчина ковылял в испачканном купальном халате, обнимая сам себя. Ещё один хромал в заношенных до дыр башмаках, изодранный верх обуви хлопал его по лодыжкам. Все они выглядели помятыми, потрёпанными, бедно одетыми, с одинаковыми худыми лицами, некоторые на грани истощения. Как узники концлагеря, марширующие в газовую камеру, они выглядели, подумалось Мэллори. Однако среди них не было ни Джиллиан, ни детей.

Основная часть колонны прошла, за ней плелись несколько отставших. Одинокий человек замыкал шествие, отстав на пятьдесят футов. Когда он приблизился к укрытию Мэллори, тот сделал шаг вперёд, чтобы перехватить этого человека. Тот не посмотрел в сторону Мэллори, не остановился. Мэллори пристроился рядом.

– Одну минутку, если вы не против, мистер Цвиккер, – сказал он. – Я бы хотел поговорить с вами.

– Мэллори, это вы? – бросил на него задумчивый взгляд мужчина. Это был совершенно обыкновенный человек средних лет, строитель, клиент фирмы. Выглядел он существенно тоньше, нежели запомнилось Мэллори.

– Надо спешить, – сказал он. – Нельзя терять времени.

– Послушайте, – сказал Мэллори. – Вы видели мою семью? Помните мою жену, Джилл.

– Я выполнил свою норму, – отвечал Цвиккер. – А теперь как обычно иду домой, чтобы питаться, отдыхать и...

Мэллори схватил его за руку, развернув на сто восемьдесят градусов.

– Она там? – Он кивнул на башню, нависавшую над ними, словно утёс.

Цвиккер попытался вырвать руку.

– Сегодня ты не был в доках, – сказал он обвиняющим тоном. – Я помню, Наблюдатель нашёл твоё место пустым. Это плохо, Мэллори. Как же мы закончим Работу, если каждый не внесёт свой вклад...

– Ты её видел? Отвечай, чёрт тебя побери!

– Нет! Нет, не видел! Моя работа – в доках! Я не вижу женщин, даже... – Цвиккер запнулся, нахмурившись. – Я должен идти домой, – категорически заявил он и снова сделал попытку вырваться.

– Что делается внутри? – требовательным тоном поинтересовался Мэллори.

– В Звёздной башне-то? – Цвиккер тащил Мэллори за собой. – Мы работаем, само собой разумеется.

– Над чем работаете?

Цвиккер пристально посмотрел на него.

– Вы ведете себя как псих, пристаёте ко мне на улице, задаёте нелепые вопросы...

– Давно она здесь, эта башня?

Цвиккер безо всякого выражения посмотрел на него.

– Ну, думается мне – всегда, – сказал он. – Что за дурацкий вопрос.

– Цвиккер, тут всё не так! Я хочу знать, что произошло.

– Абсолютно ничего, – взвизгнул Цвиккер. – Солнце светит, ночь приходит после дня, мы делаем свою Работу – все, кроме вас! Зачем вы меня расспрашиваете? Зачем вы пытаетесь навлечь беду?

Глаза человека скользнули по Мэллори, выражение их изменилось, стало рассеянным. Приземистая повозка на бесшумных толстых шинах выкатилась из ворот. На ней восседали два создания, таких же, как то, что вторглось в его спальню.