Геннадий Хромушин - Фантастика 1979

— Спасибо, братец, утешил, — сверкнул глазами Жилевин. — Э-эх, пропади он пропадом в своем Париже! А ты, дружище, коли туда и впрямь собираешься, всенепременно полюбопытствуй на мерзкую харю Барковского. Не знаю, на кого похож я, а этот двурушник — вылитый шакал, ужасный и злой, тонко об этом сказано в древнем стихе, что ты читал.

— Обещаю тебе полюбопытствовать на шакала Барковского, — улыбнулся я и в ответ получил жалкую его улыбку.

Я осмотрелся. Старичок, разгадывающий кроссворд, исчез. Влюбленные сидели к нам спиной, обнявшись, и смотрели на заходящее солнце. Буфетчица дремала у стойки. Больше в ресторанчике не было ни души.

— Но хоть ты-то мне, дружище, веришь? — заискивающе спросил Жилевин и потянулся за очередной сигаретой.

— Верю тебе, — сказал я. — Верю, что именно так все и было. Как ты описал. Но одна деталь для меня не совсем ясна. Как ты решился нарушить клятву? Не боишься, что они исполнят свою угрозу?

Жилевин почесал возле уха и ответил:

— Честно говоря, побаиваюсь. Но уж коли грех на душу взял, никуда теперь не денешься. Я так рассудил. Даже если они за мной и следят, допустим, то все равно с Сатурна меня козлом не сделаешь, расстояния больно велики, мильоны километров. Надо сюда им опять добираться. А здесь меня на мякине не проведешь, стреляный воробей. Я теперь за город, или в рощу, или в парк ни за какие коврижки не подамся. Буду жить в самой гуще народа. Сам понимаешь: над Москвой или даже над Судаком медуза ихняя не станет торчать, не такие они дураки.

— Ты прав, — сказал я. — Всем инопланетным экспедициям наверняка запрещено демаскировать себя подобным образом. Однако существует другой путь. Они смогут зависнуть на орбите, а к тебе командировать специалиста по преображению личности.

— Наивный ты человечек, дружище, — широко улыбнулся Жилевин. — Допустим, пришлют они кого захотят. Теперь рассуди: неужто он может объявиться в людном месте? Я ж тебе говорил, они на такс похожие, уродливы до неимоверности, я по сравнению с ними красивей Жерара Филиппа. Да если такое чучело в золотом скафандре появится, допустим, на пляже, или в магазине, или еще где — ты представляешь, какое начнется столпотворение? Если ихнему преображателю все же удастся меня силком схватить и потащить к медузе, живым ему не уйти, будь спокоен.

— Не заблуждайся относительно их уродства, — сказал я. — Скорее всего ты имел дело с роботами. Истинный облик тех, кому ты давал клятву, тебе, может быть, вообще незнаком. Кроме того, никто им не мешает для командированного сюда специалиста изготовить скафандр, внешне абсолютно копирующий человека. Ты меня прости, я ученый, привык к логическому мышлению.

— Слаба твоя ученая логика, дружище, — отвечал, не раздумывая, Жилевин. — А машину для усыпления и переиначивания меня он за собою, что ли, поволокет? Машина эта в кубатуре больше нашего ресторана раз в пять, ученая твоя голова. Я ж видел эту машину на медузе.

— Техника совершенствуется не только на Земле, — сказал я своему удивительному собеседнику.

— Дай-ка мне еще прикурить, — попросил после некоторого раздумья Жилевин. — Гран мерси, как говорит эта перекрашенная выдра Брижитт… И все-таки классная у тебя зажигалочка. С ума можно сойти. Надо же: титановая.

— Ты прав, она титановая. Сконструирована на Титане, обитаемом спутнике Сатурна. А на самом Сатурне жизни нет, — сказал я и нажал четыре нужные кнопки на зажигалочке. За мгновение до того, как Жилевин залаял.

Второй раз в Ленинград Лавров попал лишь год спустя: не согласился тогда главный конструктор с протоколом, который привез с собой Лавров из ленинградского СКБ; разговор вышел крупный и закончился заявлением об увольнении. Глупое, конечно, было решение — что тут скажешь? Два месяца поисков новой работы, все не то, не то… Не по душе. Да и должность… Там он был руководителем группы, считай, исполнял обязанности начальника сектора, а предлагали в лучшем случае старшего… Наконец вроде бы на месте, и машина интересная, но — ирония судьбы! И вот год спустя он снова приехал в Ленинград уточнять детали проекта с заводом, где эту машину и предстояло изготавливать, и вновь приехал без брони на гостиницу.

Обход гостиниц завершился в «исходной точке», в «России», откуда он утром начал свои жилищные мытарства. Что его заставило вместо командировочного удостоверения, на которое администраторы и глядеть не желают, протянуть «дарственный акт»? Собираясь в командировку, стал искать в столе план Ленинграда, а в нем эта забавная бумажка. Развернул, пробежал взглядом, усмехнулся… А что-то кольнуло под сердцем — стыд, что ли? Хотел было засунуть рулончик в ящик стола поглубже, не дай бог, жене на глаза попадется, а вот… оказался в кармане. И всю дорогу, все три часа в самолете, вспоминал, вспоминал… С отчаянья, видать, сунул он эту забавную бумажку администратору — сколько сегодня услышал он раз «мест нет и не будет»?

Администратор чисто механическим жестом, продолжая разговор по телефону, развернула рулончик, прижала бумагу локтем и свободной рукой, пробежала взглядом и с таким удивлением поглядела на Лаврова, что Сергей Семенович невольно покраснел: «Фу ты, какую сморозил глупость!» Он уже потянулся было за рулончиком, но тут администратор неожиданно положила трубку мимо аппарата, изумленно вздернутые брови поползли вниз, на место, что-то горькое промелькнуло на холеном и умело подкрашенном лице, которое она тут же прикрыла ладонями, и так, без движения и молча, сидела она, наверное, с минуту, если не больше, пока не загремел второй телефон.

Она отняла руки от лица — перед Лавровым опять был прежний администратор, отлично сознававший свою власть и могущество, быстрым жестом положила пищавшую трубку на место, а звеневшую сняла… И вдруг:

— Вас двухместный устроит?

Повернула голову и повторила вопрос со странной, какой-то виноватой, так не вязавшейся с ее холодно-вежливым лицом улыбкой:

— Сергей Семенович, вас двухместный устроит? У нас, к сожалению, все одноместные отданы участникам международного конгресса…

Лавров судорожно проглотил комок в горле — боже, администратор обращается к нему по имени-отчеству! — и раза три подряд кивнул: да, конечно, разумеется, вполне устроит!

Номер ему дали с видом на парк. Сергей Семенович постоял немного у окна, что-то знакомое почудилось ему в широкой аллее, он даже брови вздернул — совсем как администратор, одарившая его этим теплым, уютным номером… «Бывает же», — пробормотал он и, все еще не веря своему счастью, стянул с себя плащ, снял пиджак, сорвал галстук, сбросил туфли… На большее сил у него не хватило — так и рухнул на кровать в тщательно отутюженных перед командировкой брюках. Рухнул, закрыл глаза и… услышал: