Влад Тарханов - Разорванная цепь [СИ]

— Плохо то, что аукцион привлек к нам внимание. Лишнее внимание.

— К сожалению, на этой стадии нашего развития это уже неизбежно.

— Наш эксперт прибудет к вам послезавтра.

— Лучше еще через день… Чтобы он мог гарантированно работать с объектом.

— Хорошо. Посмотрите файл. Эту работу считайте приоритетной.

— Принято.

Компьютер действительно принял входящее сообщение. Сигнал прервался. Погожин немедленно открыл файл. И даже присвистнул от неожиданности, от него требовалось немногое: всего-навсего выкрасть один из важнейших государственных секретов России.

Впрочем, неразрешимых задач не бывает. Есть только один вопрос: стоимость вопроса.

И тут позвонил мобильный, это звонил Газарян.

— Да! Я слушаю. Почему девчонка еще не у меня? Что такое, Рома?

Погожин дал волю раздражению, которое возникло у него после получения файла от Далекого. Он знал, что ему предложили не просто сложное, а архисложное дело. Да, премиальные тоже будут нешуточные, но риск был просто безумным. Мелькнула мысль, что его хотят тупо сплавить, выдав нереальное задание. Отогнать эту мысль удалось с большим трудом, а вот раздражение осталось.

— Извините, Арсений Ростиславович, у нас новости. Важные. Объект в Москве. Рандеву в пять.

— Тааак… приятная новость, приятная. А где будет встреча?

— Он заказал документы у одного специалиста. Тот сообщил мне лично. Кстати, заплатил за комплект приличную сумму. Спешит. Просил визу в США.

— Отлично… Не упустите его, Роман. Смотрите в оба.

— Понятно, а девушка… мы при проникновении газ использовали усыпляющий. Видно, дозу не рассчитали, она пока что без сознания, наш врач с ней разбирается.

— А… это… ладно… разберись сам. Потом доложишь детали. Смотри, не упусти объект, это самое главное…

— Мы оставили группу в Егорьевске, на всякий случай, организуем ему встречу и там. Тут постараемся сработать небольшой группой. Но перекроем весь район. На всякий случай.

— Действуй, жду.

Определенно, сегодня Николаю Замятину крупно везло.

Москва. Ясенево. Литовский бульвар 34,к.1,кв.44. — Москва. Одинцовский район. Молоденово. Коттедж советника Погожина. 05 апреля 2010 года.

Павел Полянский прошел по знакомому маршруту, как его и инструктировали, он повторил маршрут в точности. Не смотря на это, он не заметил, чтобы за ним кто-нибудь следил. И даже когда подходил к подъезду дома — ничего не предвещало проблем. Полянский старался успокоиться. Но это ему почти не удавалось, даже холодный пот начинал пробиваться не смотря ни на что.

Павел снова нажал на звонок, на сей раз никакого старческого брюзжания за дверью не раздалось. Дверь открылась тихо и как-то слишком быстро, как будто Павла тут давным-давно ждали. В дверях стоял все тот же маленький человечек — Самуил Аркадьевич. Он был бледноват, точнее, слишком бледным и слишком явно нервничающим.

— Проходите, молодой человек, вам таки все уже готово.

Павел расслышал какой-то шум то ли на кухне, то ли в соседней комнате, оттолкнул хозяина так, что тот полетел на пол, рванул на себя дверь и рванул вниз по лестнице. Он не слышал, рванул ли кто за ним, но впереди было два амбала, они явно должны были перекрыть ему дорогу, но Павел уже набрал такую скорость, что просто снес одного из них, чуть было не въехал в стену, бросился вниз по лестнице, как только выровнял тело, на этот раз за ним уже точно кто-то бросился. Он вырвался из двери, и тут же растянулся на земле, кто-то сумел поставить ему подножку, на Павла тут же навалились, а еще через минуту затолкнули в подъехавший к подъезду черный квадратный мерс-внедорожник.

— Хочешь жить, не дергайся.

Роман Газарян говорил спокойно, веско, жестко. Павел, сжатый людьми Газаряна, только еле-еле кивнул головой. Тогда Роман набрал номер мобильного.

— Мы едем. Объект у меня.

— Жду.

Погожин был предельно лаконичен, но внутри него все кипело от радости. То, что он сумеет расколоть Павла Полянского, Арсений Ростиславович даже не сомневался. Он вообще уверовал, что сможет вновь оказаться на коне и выровнять ситуацию, которая после серии провалов оказалась критической.

Все послеобеденное время Погожин посвятил разработке нового задания, но пока разработка не дошла даже до плана конкретных мероприятий. Погожин не знал еще, с какой стороны ему подойти к решению такого щекотливого вопроса, но уже наметил круг лиц, которые могут дать нужную зацепку.

Чтобы не терять время, пока к нему везут Павла Полянского, Арсений Ростиславович решил переговорить с господином Замятиным, чья счастливая звезда сегодня взошла на вечернем небосклоне очень и очень ярко. В прекрасном расположении духа Погожин спустился в камеру Николая, тот находился в совершенной прострации.

— Вы знаете, Николай Петрович, что родились под счастливой звездой?

— В каком смысле? — монотонный голос Замятина эмоций не выражал.

— Да вот, решал, убить вас или нет. Бросил жребий, выпало — жить вам, Николай Петрович, жить! — И Погожин громко и противно рассмеялся.

— Да уж… — так же вяло отреагировал заключенный.

— Шучу я, Николай Петрович, шучу… Что же вы такой смурной-то, а?

Арсений Ростиславович с трудом подавил приступ смеха.

— Это не оригинал.

— Что?

— Это не оригинал. Это подделка под оригинал. Такую бумагу во Франции начали выпускать в тысяча восемьсот девятом году, к этому времени господин Казот был благополучно мертв.

— Откуда вы это знаете?

— Смотрите сами…

Арсений Погожин был поражен, он с недоумением наблюдал за тем, как его заключенный теребит бумагу, нюхает ее, сначала правой ноздрей приложившись к бумаге, потом левой, подносит близко к глазам, смотрит на просвет, пробует ребро листа кончиками пальцев, потом слоюнит один из пальцев и наносит слюну на кончик бумаги.

— Видите?

— Нет…

Погожин тупо уставился на бумагу, ничего не понимая.

— У нее структура другая, совершенно другая. При императоре Наполеоне во Франции произошла настоящая промышленная революция, бумагу стали делать по новой технологии, разве это вам не очевидно?

— Нет, я же не эксперт в этом вопросе, — не без раздражения отрезал Погожин.

— Извините, я был уверен, что мы говорим на равных.

— Вот еще…

Погожин резко развернулся и направился к выходу. Но что-то все-таки заставило его вернуться обратно.

— Скажите, то, что это фальшивка имеет решающее значение?

— Да как вам сказать? В этом деле все смысл имеет. Нужен ключ. Он был спрятан. Они были мастера. Код мог быть написан симпатическими чернилами, или еще как, может быть, надо будет сделать рентген. Я не знаю. Мне надо оригинал посмотреть. А это… копия… точная копия… Может быть, ее сделал кто-то из родственников, друзей, учеников. Я не знаю точно. Да и не могу знать. Мне точно нужен оригинал. Если на оригинале нет никаких скрытых следов, следовательно, шифр заключен в самом тексте, тогда его предстоит расшифровать — будет немного проще и чуть-чуть яснее.