Эдуард Катлас - Экзо: Экзо. Порядок доставки. Точка Заката

Широкие центральные двери теперь красовались с разбитыми стеклами, и внутрь задувал ветер.

Я тут же подумал, что сейчас это, возможно, и к лучшему. Когда вырубится электричество и отключатся холодильники, лучше будет, если здесь будет похолоднее. Выжившим пригодятся продукты, не успевшие протухнуть. Если будут выжившие.

Накаркал.

Я отступал в сторону, чтобы оказаться за бетонной колонной, несущей крышу и формально отделяющей стеклянные двери от таких же стеклянных, до пола, окон магазина. Или, наверное, правильно будет сказать, стен магазина. Стеклянных.

Слишком открытое место, чтобы у меня оставалось много выбора, где еще спрятаться. Богослов действовал так же, уходя левее от входа.

И в этот момент выключился свет.

Везде. Похоже, вообще по всему городу, хотя было еще достаточно светло, чтобы говорить об этом с уверенностью.

Но это как раз недолго. Пара часов до сумерек. Еще немного, пока окончательно остынут батареи. Еще одно развлечение для тех, кто избежал укусов. Не только бегать от бешеных, но и бороться с холодом.

Далеко позади мой «шалун», все еще катающийся по балюстраде второго этажа, рванулся в мою сторону. Я тут же его остановил. Здесь мне техники хватало, а девушку в магазине джинсовой одежды не хотелось оставлять без присмотра. Ну и остальных, конечно.

– Плохо тут, за колоннами. Слишком очевидное укрытие, – высказал я свое мнение.

– Предложения?

– Пошли дальше?

– Тоско, прошу разрешения углубиться, – тут же запросил Богослов. – Оставим нескольких дронов на выходе. Тут кругом стекло, так что полной изоляции не выйдет.

– Разрешаю, – ответил Тоско. – Близко к цели не подходить. Не психовать.

– Рановато, кстати, – сказал Богослов, пока мы бежали между машинами на парковке.

– Свет? – уточнил я. – Да, рановато. Хотя кто-то из бешеных мог случайно где-то что-то задеть.

– Ага. Случайно взорвать, разрезать, перебраться через все ограждения, выключить рубильники. Замкнуть, обесточить, не дать сработать предохранительным контурам. И все это случайно, при полном отсутствии мозгов.

– Значит, кто-то помог, – резюмировал я. – А зачем? Чем этим сектантам освещение мешает? У них вроде не культ тьмы? Зачем «механикам» темнота?

– Предыдущая модель дронов работала от аккумуляторов. Хватало на час. Для наших операций – за глаза. Но здесь они бы уже на последнем издыхании были.

– «Шалуны» тоже на аккумуляторах, – уточнил я. – Ну да, согласен. Кто-то рассчитывал, что мы пойдем со старыми машинками. Эти мы получили совсем недавно. И они подзаряжаться могут даже от костра.

– А значит?

– А значит, в экономном режиме, почти не двигаясь, они вообще способны работать почти вечность.

– Я не о том.

– Но Петр Семенович знал о последней поставке. Не мог не знать.

Богослов остановился у последнего ряда машин. Обернулся и посмотрел на меня:

– А при чем здесь Петр Семенович? Ты что-то знаешь?

Я пожал плечами. Нужно было что-то отвечать, но что, я не совсем понимал. Как-то здесь, в СБ, на острове, и на заданиях, я начал привыкать, что мной кто-то руководит. Что кто-то принимает за меня ключевые решения, а я лишь их исполняю.

Это даже давало мне некий комфорт. Слишком уж все плохо развивалось. Везде. В секторе, в стране, в мире. Ничего ведь хорошего и не случилось со времени смерти родителей. Ничего. «Ходок» – это, конечно, приятно, но какая разница, ходить по дерьму на своих ногах или ездить в инвалидной коляске.

Но когда людей становится меньше, все больше решений остается за тобой.

Когда командиры исчезают, приходится что-то решать самому.

Отчасти потому, что мне не хотелось включать мозг обратно и начинать думать, а отчасти – именно из-за того, что он все равно постепенно включался, – я решил рассказать Богослову о последнем разговоре с командиром. Может, он придумает, что делать дальше в такой ситуации.

– Помнишь, как Оператор вколол себе тот бланк? А потом его уничтожил? Он его не уничтожил.

Богослов на меня не смотрел. Он оглядывал просвет перед следующим домом – метров сто от нашего укрытия до стены. «Шалуны» наверняка зачистили всю местность, но они не могли прочесать все этажи жилых домов. Кто-то, может, только и ждет, когда мы выбежим на открытую, пристрелянную полянку.

– Ага, – только и сказал он. – А чего он мне не сказал?

Чувствовалась все же обида в его голосе. Может, потому и отвернулся.

– Я думаю, что просто ближе других в этот момент был. Так вот, как я понял, он о том, что есть еще одна копия бланка, сказал Петру Семеновичу. Недавно. После того уже, как чемоданчик накрыли. Просил, чтобы забрали и использовали. А потом – видишь как. С изъятием пошли накладки за накладками, а сейчас и вовсе – подстава от начала до конца.

– Я первый, ты через три секунды. Даже если начнут стрелять, все равно беги. Проскочишь, пока на меня клюнут.

– Когда я вернулся в ясли?

– Пошли, – не стал он отвечать.

На другой стороне мы прижались к стене, и Богослов быстро и коротко выглянул из-за угла.

– Пусто везде. Трупы. «Шалуны» какие-то совсем уж жестокие.

– Повышение степени угрозы у них это называется. Это только у нас жестокость.

– Тоско? – Богослов говорил уже в рацию. – Тело командира где?

– Тут, – откликнулся Тоско. – Мой еще один умер. Вы давайте быстрее там, выбираться надо. Что-то хуже становится, опять бешеные забегали. Одного «шалуна» свалили. Так что действительно плохо тут.

– Ладно. Сделай доброе дело. Найди обогреватель. Вырежи у него из бедра то место, где карантин был вживлен. И сделай так, чтобы оно где-нибудь в тепле пока полежало. Тридцать шесть и шесть. Не спрашивай ничего, потом все объясню.

– Ну ладно, если ты считаешь, что нам тут заняться больше нечем, то сделаю, – с сарказмом ответил Тоско.

– Это важно, – сказал Богослов. Потом мне: – Не нравится мне эта улица. Давай-ка попробуй одного из своих на крышу забросить. И я тоже попробую. Может, доберутся, шары чугунные.

– Думаешь, бланк можно сохранить?

– Шанс есть, – сказал напарник, – зависит от того, кто делал. Если военные, то вряд ли, все такие штуки сразу распадаются, как только оказываются вне заданных параметров. Если кто на коленке делал, что тоже возможно, то шанс есть.

– Не слишком лихо для работы на коленке? – спросил я. Мой «шалун» добрался до крыши, без фанатизма и ползания по стенам – просто по лестнице подъезда, – потом – взломав дверь в технические помещения. Сейчас он неторопливо подкатился к краю и начал давать мне картинку.

– Ты не знаешь, какие сейчас лихачи в частных лабораториях, – ответил Богослов. – Как только базовая технология оформилась, дальше – дело сугубо фантазии отдельных разработчиков. Порой очень извращенной. Ну что там у тебя?