Александр Хиневич - Неизведанные гати судьбы [СИ]

— Как у тебя всё просто получается, Демид. Вот только ты забываешь об одном, жандармы просто так никуда не ездят. Для любой поездки у них всегда есть весомые основания…

— Я знаю, отец. Но могу тебя уверить, что даже имеющиеся у жандармов основания никак не смогут связать меня с политическими и их делами. Скорее всего, жандармы попытались связать мою деятельность с уголовниками. Если они прослушивали телефонный разговор Карла Оттовича, то там могли прозвучать клички уголовников: Калённый и Клест. А так как в уголовной среде у жандармов есть свои осведомители, то скорее всего, именно через них подчинённые Вильгельма Максимильяновича и попытались выяснить, кто из уголовников носит кличку «Князь»? Насколько мне известно, аптекари во многих городах частенько снабжают представителей уголовного мира различными лекарствами и наркотиками. Если у главного жандарма Томской губернии появились «весомые основания» именно по данной линии, то политическую деятельность приписать они мне никак не смогут.

— Значит ты окончательно решил связать свою жизнь с политикой, Демид?

— Нет, отец. Политика меня не интересует. Но если, для сохранения жизни наших поселян, мне надобно будет предстать перед людьми в образе политического, то я пойду на такой шаг. Тем более, что многие мои новые знакомые воспринимают меня именно как убеждённого анархиста, которому удалось воплотить в жизнь многие идеи Бакунина. И воплотить их не где-нибудь за границей, а в своём родном поселении. Ты можешь удивиться, но твои задушевные беседы с Феликсом, ещё больше убедили моих знакомых в Барнауле, в правильности такого мнения. Они теперь искренне считают, что у нас почти все жители поселения убеждённые анархисты. Но не какие-то мутные и оголтелые горлопаны, как в больших городах империи, которые за свою жизнь ни одной книги не прочитали, в том числе и труды по анархизму, а спокойные и рассудительные люди, по-доброму относящиеся ко всем представителям революционных партий и политических движений. Некоторые представители социал-демократов даже хотели, чтобы я влился в их ряды, но после всего лишь одного моего вопроса, во время последней беседы, они потеряли ко мне всяческий интерес.

— И что за вопрос ты им задал?

— Понимаешь, отец, во время наших бесед, молодой аптекарь Семён, постоянно цитировал труды господина Маркса и труды других европейских теоретиков-социалистов, и очень часто его речи заканчивались фразой, что: «После свершения мировой революции, все империи на земле должны быть разрушены до самого основания. Необходимо отменить все законы и уложения способствующие угнетению порабощённых народов. Вся власть в новообразованных государствах должна принадлежать народу». Вот после такой яркой и вдохновенной речи, во время последней беседы, я и спросил его: «Семён Маркович, поясните мне, пожалуйста, о каком именно народе вы говорите?» Молодой аптекарь тут же замолчал, не зная, что мне ответить, зато Феликс Щенсный смеялся от всей души…

— И что теперь ты будешь делать?

— Сейчас я пойду домой и отправлюсь попариться в баню. Потом покушаю и лягу спать, отец.

— Демид, я тебя спросил о твоих дальнейших действиях? Мне хватит одного случая, что из-за тебя к нам в поселение приезжали жандармы, — строго сказал отец. — Нашим жителям очень не понравилось то, что их допрашивали жандармы о тебе и твоей непонятной деятельности. Ты же прекрасно понял, что я не спрашивал тебя о том, чем ты займёшься именно сейчас? Я жду твоего ответа.

— Хорошо, отец, я отвечу. В дальнейшем я буду заниматься только охотой. Нам понадобится очень много мяса, чтобы обменять его на различные крупы, а также зерно и муку. Если вскоре начнётся большая война, как говорил дед, то в первую очередь в империи начнутся проблемы с хлебом. Все виды круп, отборное зерно, пшеничная и ржаная мука начнут исчезать из продажи, а цены на них полезут вверх. Мы должны создать для поселян такие запасы, чтобы избежать голода не только во время войны, но и в последующие тяжкие времена. Так что вам с тестем и старостой поселения, придётся постараться создать как можно больше тайных хранилищ для хлеба и других продуктов питания. Кроме того, я думаю, что для покупки перечисленного, необходимо привлечь всех мужчин нашего поселения, дабы уездные или губернские торговцы зерном и другими продуктами питания, не смогли заподозрить, что мы делаем себе продуктовые и хлебные запасы.

— Не проще ли сразу раздавать весь закупленный хлеб и продукты питания жителям нашего поселения? Они ведь и сами смогут сделать тайные хранилища для зерна, и скрытые ледники для хранения продуктов.

— Ты прав, отец, так действительно проще. Вот только ты похоже забыл, что рассказывал дед Богуслав. Он говорил, что во время любой войны, имперские власти всегда изымают хлеб у селян, а также различные продукты питания. Ведь первым делом им нужно кормить войска своих армий, да и о собственных потребностях они никогда не забывают. Даже во время недавно закончившейся войны с Японией, имперские власти где-то брали зерно и продукты по своим низким закупочным ценам, а где-то просто изымали все излишки продовольствия у крестьян. Неужели ты полагаешь, отец, что такое изъятие больше никогда не повторится? Может ты думаешь, что после окончания войны с Японией, власти вернули хлеб тем, у кого он был изъят? Нет, дорогой мой отец. Такого не случилось. Все оставшиеся запасы изъятого у крестьян хлеба, высшие имперские власти через своих доверенных торговцев, продали за границу. Про изъятое у крестьян продовольствие я даже не буду упоминать. Официально его просто списали, как испортившееся, а на самом деле пустили в продажу на рынках и базарах.

— Не может такого быть?! — удивлённо сказал отец.

— А ты когда повезёшь свой отчёт в губернию, просто поинтересуйся у своих знакомых, какая из стран больше всего продала хлеба за границу, после окончания войны с японцами? А также попробуй узнать, насколько снизились цены, на продукты питания, на рынках и базарах в крупных городах сразу же после окончания той войны? Думаю, что ответы тебя ещё больше удивят…

— Подожди, Демид, а как же люди в деревнях и сёлах? Им же нужно чем-то питаться?

— Полагаешь такие вопросы когда-нибудь интересовали царей, императоров, королей или тех, кто находится у вершин власти? Да они только лишь о себе думают, о несметных богатствах, о шумных балах или европейских нарядах, и прочей вольготной жизни. О простом народе никто из них никогда не думал и не думает, так как считают, что крестьяне для себя ещё хлеб вырастят, ибо для данной работы они и рождаются.

— Сынок, ты сейчас говоришь точно такие же слова, как кричали горлопаны от политических партий во время демонстрации студентов в Томске, перед городской думой.