Александр Хиневич - Неизведанные гати судьбы [СИ]

Про все эти ужасные случаи, Иван Иванычу рассказали ответственные советские работники, которые получали копчёное продовольствие на складах в нашем артельном представительстве. Так что существенное сокращение жителей какого-то отдалённого таёжного поселения, никого из представителей власти нисколько не удивило. Во многих сёлах и деревнях, по всему Алтаю и Сибири, происходило то же самое.

Вскоре Семён Маркович окончательно поправился, и смог покинуть нашу больничку. Иван Иваныч поселил его у себя в доме, где они постоянно проводили время в беседах. Когда Яринка поставила на ноги двух подростков и их домой забрали родители, она полностью переключилась на домашние дела, а у меня появилась возможность сходить на охоту.

Когда я возвернулся с хорошими трофеями с охоты, Иван Иваныч мне сообщил, что со мной хочет поговорить Семён Маркович. Я не стал откладывать беседу и предложил пообщаться в Управе. После длительного, но интересного разговора, мы втроём пришли к общему мнению, что после памятных событий, Семёну появляться в Барнауле никак нельзя, так как на него троцкисты сызнова могут устроить покушение. Поэтому мною было принято решение о том, что Иван Иваныч отвезёт Семёна Марковича, на пролётке моего тестя, до ближайшей железнодорожной станции и посадит на проходящий поезд идущий в Москву. Там он сможет рассказать нужным людям о том, что с ним произошло в Барнауле, а необходимые документы о ранении и лечении подготовит моя Яринка.

Через четыре дня мы попрощались, и Иван Иваныч с Семёном Марковичем на пролётке покинули наше таёжное поселение, а я вновь отправился на охоту…

Поселение «Урманное». В Алтайском Белогорье.

Три следующих года и заснеженную зиму, наше поселение пережило нормально. Большого голода, как в других деревнях и селениях страны, у нас не случилось, помогли сделанные запасы в тайных схронах на островах посреди болота. Я и ещё четверо артельных охотников по-прежнему промышляли в лесных урманах, так что остальным жителям Урманного, в основном женщинам и детям, оставалось только коптить наши охотничьи трофеи.

Несмотря на то, что много людей из Урманного переселились на новое место, прибавление в жителях поселения у нас всё же произошло. В поселение вернулась Арина Родаславна Златова, в девичестве Тарусова. Арина в восемнадцать лет вышла замуж за командира Красной армии, что был на одиннадцать лет старше её, и перебралась жить к мужу в соседнюю деревню. Звали мужа Арины Родаславны Василием Святославичем Златовым. Когда подошло время, Арина заявила мужу, что рожать будет в таёжном поселении, ибо только там есть больничка, и в случае чего ей окажут всестороннюю помощь. А жить она будет либо в родительском, либо в бабушкином доме. Вот так, вскоре после переезда в Урманное Арины Родаславны, у нас появился ещё один житель, маленькая новорожденная девочка, которой дали имя Вереслава, то есть рождённая в месяц Вересень. Календарём с таким названием месяца, пользовались жители соседней деревни, где до возвращения в Урманное жила Арина со своим мужем.

Наш поселянский снабженец Иван Иваныч, в сопровождении всё тех же четырёх охотников, отвозил производимые остатками промысловой артели различные копчёности в Барнаул, где их менял на мешки с зерном и мукой. Несмотря на громадные проблемы с продовольствием и хлебом в стране, представители власти лишь один раз нарушили заключённый с артелью договор. Попросту говоря нас ограбили, то есть забрали у Иван Иваныча копчёности, ничего не дав взамен. Вот таким образом, представители власти лишили себя на четыре месяца нашей продукции. Они даже посылали к нам в поселение вооружённый отряд, всё обыскали и ничего не нашли. Но так как находящиеся на вершинах власти всегда любили вкусно покушать, то виновного в нарушении договора, они быстро нашли, подвели его под статью и так же быстро расстреляли. Правда зерно и муку, не говоря уже о патронах, за реквизированные продукты, мы от них так и не дождались. Да и в дальнейшем, представители власти выделяли для обмена, всё в гораздо меньшем количестве, но несмотря на это, без хлеба жители нашего поселения всё-таки не остались.

Моя Яринка тоже без дела не сидела. Примерно через два месяца, после отъезда Семёна в Москву, наш старший снабженец привёз из Барнаула семейную пару. Какие у них были проблемы со здоровьем мне неизвестно. Иван Иваныч лишь сказал, что барнаульские врачи им ничем уже помочь не могут. А вот Яринка очень внимательно осмотрев их, в нашей поселянской больничке, сказала, что ещё есть возможность вернуть обоим полноценное здоровье, но придётся лечиться в Урманном примерно два-три месяца, а возможно и чуть дольше. Услышав такое заключение, семейная пара сначала даже не поверила словам Яринки, а солидный мужчина, который нам представился как Василий Иванович, прямо высказал своё сомнение, заявив, «что ему достаточно трудно поверить в то, что простая деревенская знахарка, живущая в таёжной глуши, лучше разбирается в болезнях и в лечении, чем дипломированные врачи». На его слова моя Яринка лишь весело рассмеялась, а затем спросила: «Значит, по вашему мнению, я простая деревенская знахарка, так?». Через несколько минут моя супруга успокоилась, достала из шкатулки диплом доктора медицины, а также все остальные документы об окончании медицинских курсов, и положив их на стол, вкрадчиво сказала Василию Ивановичу: «Полюбуйтесь на документы простой деревенской знахарки». Когда мужчина и его супруга увидели документы и диплом выданные в Москве, да ещё и с подписями Сталина и Дзержинского, то все возникшие у них перед этим сомнения, о знаниях и возможностях «деревенской знахарки», сразу же исчезли. После увиденных документов семейная пара была готова начать лечиться без всякого промедления.

Через две недели, после начала лечения семейной пары, я возвращался домой с охоты. Лошадка тянула волокушу на которой лежали марал, трое крупных кабанчиков и мешки с живыми ушастыми. Проходя мимо нашей поселянской больнички, я увидел сидящего на лавочке Василия Ивановича. Несмотря на позднюю осень, день выдался довольно тёплым и солнечным, вот он и нежился под лучами Ярилы-Солнышка. Мы поздоровались. Потом из ворот нашего дома вышли мои старшие сыновья, приняли у меня лошадку с охотничьими трофеями, и сообщили что банька протоплена, а на кухне для меня приготовлен обед.

— Демид Ярославич, у вас найдётся немного времени чтобы поговорить со мной? — обратился ко мне мужчина. — Я вас надолго не задержу.

— Я не против общения, Василий Иванович. Скажите, пожалуйста, как вы отнесётесь к тому, ежели я приглашу вас попариться в баньке?