Александр Хиневич - Неизведанные гати судьбы [СИ]

— Ваши слова меня не обидели, Анисим Авдеич, а удивили. Насколько я помню, мы всегда проявляли заботу не только о вас, но и обо всех ваших семьях. Насколько я знаю от Яра, зарплату вы теперь получаете не только деньгами, но и продуктами. Разве я не прав?

— Вы как всегда правы, Демид Ярославич, — ответил Фёдор Андреевич. — Люди встревожены тем, что нам поведал Яр Яросвитич, когда прибыл последний продуктовый обоз. Он рассказал, что всех ваших артельщиков в армию забрали. Вот люди и подумали, что артель власти закроют и мы останемся без средств к существованию.

— Почему вы вдруг решили, Фёдор Андреич, что власти нашу артель закроют?

— Так ещё летом нас местные власти ознакомили с новым Указом президиума Верховного совета СССР «О переходе на восьмичасовой рабочий день, на семидневную рабочую неделю и о запрещении самовольного ухода рабочих и служащих с предприятий и учреждений». Как мы все поняли, всех артелей это тоже касается.

— Что-то я пока не вижу никакой связи, Фёдор Андреич, между летним Указом и закрытием нашей артели?

— Ну как же можно не увидеть связи? Ведь всё к одному свелось. Мы все теперича, согласно Указа властей, привязаны к артели «Урманное», а у вас всех артельщиков, кто добычу промышлял, забрали в армию. Выходит, что охотиться и рыбачить в артели некому. А раз нет добычи, значит нет копчёной продукции. Да ещё и власти вас снова обокрали, оба холодных склада с копчёностями подчистую выгребли. К чему это привело в прошлый раз, все люди хорошо помнят. Артель власти закрыли, договор разорвали, а мы все не знали куда пойти, чтобы хоть как-то прокормить наши семьи. Лишь вы с Иван Иванычем, нас спасли в тот раз от голодной смерти.

— Вы все доводы верно назвали, Фёдор Андреич, да вот только выводы сделали неверные. У нас действительно забрали много артельных охотников и рыболовов в армию, но не всех. Так что промысловую охоту и рыбалку никто прекращать не собирается, я уже не говорю про копчение. Ентим делом у нас в основном девушки и женщины занимались, а все дети им во всём помогали. Разбираем далее. То, что по Указу властей вас всех приписали к нашей артели, ничего не меняет. Вы и так все, вместе со своими семьями, ещё раньше были записаны тружениками нашей артели. Ежели у кого-то появится желание, пойти куда-то учиться или работать где-то в другом месте, то вашему выбору никто чинить препятствий не собирается. Главное сообщите моему помощнику Яру Яросвитичу о своём желании заранее. Он подготовит необходимый документ, который власти требуют, я его незамедлительно подпишу. Теперь о возможном закрытии нашей артели, — я сразу же заметил как все люди в конторе напряглись, — так вот, уважаемые, никакого закрытия артели не будет. По крайней мере в ближайшие несколько лет. Разве что власти своими указами все артели запретят, — после этих слов, я увидел улыбки на лицах людей. — Так что можете и дальше спокойно трудиться на благо нашей артели.

Люди начали расходиться отдыхать, так как на улице наступила ночь. Через некоторое время в конторе остался лишь я и двое неугомонных дедов. Они из шкафа достали небольшой самовар, стаканы и заварной чайник. Как оказалось, деды часто в конторе ночевали и самовар с кипятком у них всегда под рукой был.

Мы молча пили свежезаваренный цейлонский чай. Деды обмолвились, что его поставляют деловые люди, в обмен на копчёности. Стоимость этих копчёностей они потом вычитают из своих зарплат. Так что никаких убытков наша артель не несёт.

Когда наши стаканы опустели, первым мне задал вопрос Фёдор Андреевич:

— Демид Ярославич, вы так уверенно сказали людям, что промысловую артель не закроют, что они вам сразу же поверили. Скажите, почему вы так убеждены в своих словах?

— Тут всё просто, Фёдор Андреич. Любой представитель власти любит вкусно поесть, и ежели кто-то захочет лишить его вкусной еды, то участь такое деятеля будет незавидной. Вы в разговоре сами вспомнили, как в прошлом, власти разорвали договор с нашей артелью. Знаете что стало с тем чиновником из райисполкома, который разорвал договор и забрал всю нашу продукцию?

— Нам это неизвестно. Власти об этом никогда не сообщали, а Иван Иваныч про него ничего не рассказывал. А что с ним случилось?

— Его сняли с должности и расстреляли. Потому что не любят представители власти тех, кто их лишает возможности вкусно поесть. Я не очень сильно удивлюсь, ежели с нынешним деятелем из райисполкома, который обманул нашего Яра при обмене, произойдёт нечто похожее. Вы мне лучше расскажите, как вы тут в городе живёте, как в представительстве дела идут? А то Яр, лишь о своей деятельности мне рассказывает, да передаёт новости, что от вас узнаёт.

— Дела у нас идут как и прежде. Раньше Иван Иваныч оставлял нам часть муки и зерна, что он получал от деловых, а теперича Яр Яросвитич поступает точно также. Все остатки копчёностей, что не ушли на обмен, наши люди перекручивают в фарш на мясорубках, а потом наши девчата и бабы пекут пирожки. Вот ими и ведётся торговля с лотков. Жителям нравятся наши пирожки и они их охотно покупают. Вся выручка от продажи записывается в отдельную амбарную книгу. Так что наши люди без дела не сидят и свои зарплаты зазря не получают.

— Отрадно слышать. Могу предложить вам ещё одним делом заняться.

— Мы внимательно слушаем, Демид Ярославич, — сразу отреагировал Анисим Авдеевич. — Что за интересное дело вы нам хотите предложить?

— Как вы сами знаете, власти не всю копчёную продукцию забрали со складов. У нас осталось ещё два полных склада, о которых кроме нас никому неизвестно. Предлагаю вам двоим взяться за продажу того, что лежит сейчас на новых складах. Вот только продавать копчёности как они есть, не надобно. Думаю, что лучше всего будет, если всю продукцию порезать на куски весом в один или два фунта, а потом завернуть в вощёную бумагу. В ней копчёности дольше хранятся и у людей нужное количество денег для покупки всегда при себе найдётся. Потом можно будет заказать штамп, с указанием нашей артели, веса и наименования продукта, и на упаковку его ставить. У нас хоть и мало в артели добытчиков осталось, но подвоз копчёностей организуем так чтобы люди без дела не оставались. Как вам такое предложение, уважаемые?

— Предложение хорошее, Демид Ярославич, вот только в фунтах уже никто не мерит. Нынче на французский манер принято взвешивать, в граммах и килограммах.

— А какая между ними разница, Анисим Авдеич?

— Раньше русский фунт был одной сороковой частью пуда, вот и получается, что старый фунт тянет примерно на четыреста грамм. Нынче лучше развесовку делать по полкилограмма или же по килограмму весом. Это самые ходовые меры, особенно на рынках и базарах. Осталось только решить, где нам столько вощёной бумаги взять?