Майкл Мэннинг - Дом демонов

Учитывая полное отсутствие эйсара в другом мире, ему, наверное, следовало взять что-то, содержавшее значительное количество эйсара, чтобы использовать в случае повторного истощения. «Типа дракона», — удручённо подумал он. «Оставить Дэскаса позади было глупостью». Ему придётся сделать поиски Дэскаса приоритетной задачей, когда он вернётся.

А пока у него в мешочке было то, что послужит такой же цели. Пошарив внутри, он вытащил ещё один мешочек. Этот был размером чуть больше его кулака, и внутри него лежал набор где-то двадцати с лишним железных сфер. Каждая из них содержала столько эйсара, сколько могла удержать, и наложенные на них чары были спроектированы так, чтобы мгновенно выпускать эту силу, когда пользователь передавал соответствующее командное слово и соответствующее намерение.

Они были копией железных бомб его отца, и одним из первых актов зачарования, который он сделал самостоятельно, в раннем подростковом возрасте. Над этим проектом он в то время трудился тайно. Никакой родитель не хотел обнаружить, что ребёнок изготовляет взрывчатые вещества. С тех пор он научился создавать гораздо более сложные чары, гораздо более тонкие и полезные, но эти всё ещё занимали в его сердце особое место.

Он в своё время использовал лишь несколько штук, в основном на пробу. Остаток он сохранил, и никогда не чувствовал необходимости применять. Они будут идеальны для того, что ему теперь стало нужно.

Далее он вытащил большое шерстяное одеяло, и расстелил его на земле. В центр он положил мешочек с железными сферами, а потом начал вытаскивать из карманного измерения другие вещи. Кучка полезных вещей постепенно росла — его серебряный стило, используемый для создания тонких чар; маленькая деревянная шкатулка, в которой лежали его защитные камни; верёвка; тяжёлая, тёплая скатка; зачарованная кольчуга на тело и ноги; пустой бурдюк для воды; большой железный котелок с различными столовыми приборами… всё это добавлялось в лежавшую на одеяле коллекцию.

Он также добавил кожаный футляр с набором иголок, ниток, и ножницами. Рядом легла длинная полоска белой ткани. Ему понадобится создать новый мешочек для хранения, когда он вернётся. Последним по порядку, но не по значимости, он вытащил свой зачарованный посох, и положил его сверху уже большой горки.

Глядя на посох, он ощутил гордость — гладкое ясеневое дерево было украшено серебряными рунами по всей длине. Он чувствовал ужасно неготовым в ином мире, когда обнаружил, что больше не имеет доступа к посоху.

Изучив горку, Мэттью пожалел, что скатка у него была лишь одна. Это могло вызвать у Керэн неправильные мысли, но он был убеждён, что она поймёт, как только он объяснит, что пользоваться скаткой она может одна. При наличии нормального запаса эйсара, холодный воздух всё равно больше не будет для него проблемой — к тому же, у него ещё останется само одеяло.

Он убрал броню, и натянул мягкую стёганку, прежде чем надеть на себя кольчужную куртку. Затем он натянул кольчужные штаны, и закрепил их поясом, прежде чем снова повесить портупею поверх всего этого. Кольчужная шапка была надета последней, и он был благодарен за то, что броня была зачарована для уменьшения её веса. Нормальный кольчужный набор был на его вкус слишком уж тяжёлым.

Конечно, защищала она далеко не так хорошо, как броня, которую он сделал для Грэма. Мэттью часто думал о том, чтобы и себе сделать такой набор, но у него, казалось, всё время не хватало на это времени.

Поверх кольчужной шапки он надел округлый шлем, чтобы завершить своё вооружение. Нужды всё это носить он на самом деле не испытывал, но это уменьшило объём наваленных на его одеяло вещей. Взявшись за углы одеяла, он собрал его в массивный узел, прежде чем взвалить себе на плечо. Железный котелок отозвался приглушённым лязгом, когда о него ударился один из других предметов. Взяв в другую руку свой посох, он вновь сосредоточил своё восприятие, и переместился обратно в пространство в промежутке, ища женщину, которую оставил в ином мире.

Керэн сложила большой костёр, и вторую половину дня провела, собирая свежую траву и папоротник в качестве подстилки на ночь. То, что для этой задачи у неё был не один час, означало, что она могла собрать гораздо более крупную горку подстилки, чем прошлым вечером. Однако она быстро пожалела о том, что сделала костёр таким большим, ибо он поглощал топливо с большой жадностью. Довольно скоро она истратила ближайшие запасы легко доступного сушняка, и была вынуждена отходить дальше, чтобы найти ещё. Однако кроме времени у неё ничего не было, поэтому она потратила свои силы на то, чтобы собрать большую горку палок, которой, как она надеялась, хватит на всю ночь.

Закончив с этим, она попыталась содрать шкуру с кроликов, чтобы зажарить их. Это оказалось легче сказать, чем сделать. Швейцарский нож был для этой задачи неидеальным инструментом. Он был гораздо более тупым, чем нож, который Мэттью использовал прошлым днём, и она пожалела, что он ей его не оставил. Также играла роль её неопытность в этой работе.

Изрезанная тушка, оставшаяся после того, как она закончила удалять кожу, выглядела так, будто пала жертвой особо извращённого палача. Она решила не трогать второго кролика.

— Если он вернутся голодным, то сможет сам содрать с него шкуру.

Жарка истерзанного зверька тоже пошла не очень. Она положила в костёр слишком много свежих дров, и пламя поднималось слишком высоко, облизывая плоть напрямую, сжигая её в некоторых местах, и поджаривая внешнюю часть слишком быстро. Когда она первый раз сняла тушку, чтобы проверить готовность, она обнаружила, что внутри мясо ещё было сырым.

Она снова повесила его над огнём, и знатно подпалила, прежде чем то оказалось достаточно готовым на её вкус. Керэн была вынуждена отрезать почерневшую коросту, чтобы добраться до съедобных частей внутри.

Съев столько, сколько было возможным, она выкинула остатки своей трапезы. Ей не хотелось, чтобы Мэттью увидел результаты её кулинарной инициативы, когда вернётся.

— И вообще, в этом всё равно ты виноват, — проворчала она, говоря в пустоту, — если бы ты остался, то я могла бы использовать шапку, чтобы сварить рагу, но без тебя она больше не держит воду.

Это она выяснила на собственном опыте. Вода выливалась из её панамки почти так же быстро, как она успевала черпать её из реки. Мокрый головной убор теперь висел на воткнутой рядом с костром палке, подсыхая.

Как он это делал? Он что, действительно был волшебником? Он утверждал, что использовал магию, но она не могла заставить себя поверить в это. Какую бы силу он ни использовал, у той должно было иметься какое-то совершенно заурядное объяснение — она была в этом уверена. Магия просто не существовала.