Роберт Хайнлайн - Нам, живущим. Реквием

Однажды утром, примерно через шесть недель после его прибытия, Диана объявила, что ждет гостя. Перри посмотрел на нее с интересом:

– Кто это? Мы знакомы?

– Нет. Это молодой человек по имени Бернард. Когда-то мы были очень близки. Он к тому же танцор, и мы одно время были партнерами.

– Что ты хочешь сказать этим «были очень близки»?

– О, я им увлеклась. Мы жили вместе почти год.

– Что?!

– О Перри, что случилось?

– Что ты хочешь сказать? Хочешь сказать, что жила с ним в том же смысле, в каком мы сейчас живем вместе?

Ее лицо потемнело.

– Ты не имеешь права задавать подобные вопросы, но я отвечу. Мы жили вместе как мужчина и женщина, как сейчас живем с тобой.

Перри сердито ходил взад-вперед по комнате. Наконец он повернулся к ней:

– Диана, это такой способ сказать, что ты меня бросаешь?

Она потянулась к нему и, повинуясь импульсу, положила ладонь на его руку:

– О нет, дорогой. Нет же, нет.

Он отмахнулся от ее руки:

– Тогда почему ты пригласила сюда свою старую любовь? Ты пытаешься меня унизить?

Его лицо побелело от напряжения.

– Перри, Перри, дорогой! Ничего такого. Что ты себе вообразил? Он приезжает, потому что у него есть повод для этого. У нас с ним контракт на серию совместных танцев. Он приезжает, чтобы поработать над хореографией и прорепетировать.

– Почему я об этом ничего не знал?

– Не было повода это обсуждать, Перри. Мы подписали контракт той осенью, а первое выступление будет только в мае. Но теперь нам нужно репетировать.

Перри поднял глаза, его лицо слегка просветлело.

– Ты любила его, Диана?

– Немного. Не так, как я люблю тебя, Перри.

– И он ничего для тебя не значит, совсем ничего?

– Я бы не сказала так. Мне он все еще очень дорог, и он был со мной нежен. Просто мы надоели друг другу и разошлись, но я по-прежнему считаю его верным другом.

– Верный друг, как же, – угрюмо сказал Перри. – Уверен, он до сих пор по тебе с ума сходит.

На лице Дианы отразились боль и недоумение, – казалось, она вот-вот заплачет.

– Перри, Перри, дорогой. Я тебя не понимаю. Что происходит? Чем я тебя обидела? Мы были так счастливы, так сильно счастливы, а теперь вдруг… какая-то глупость мешает нашему счастью. Почему? Почему?

Слезы переполнили ее глаза и потекли по щекам. Перри принял позу оскорбленного и негодующего мужчины, которому вечно приходится сталкиваться с иррациональным и непостижимым женским взглядом на жизнь.

– О боже! А ты чего ожидала? Думаю, я таких же широких взглядов, как все, и я никогда не считал своим правом совать свой нос в твое прошлое, но разве ты не понимаешь, что это уже слишком? Появляется парень, который, как ты сама призналась, в прошлом был твоим любовником, а ты хочешь, чтобы я его принимал в доме как друга семьи! По-моему, это перебор. Кто угодно будет ревновать. Ты что думаешь, у меня нет чувства гордости? – Его лицо застыло в угрюмом, замкнутом выражении, уголки рта подергивались. – Свободные и без напряга отношения, может, и годятся для занятий любовью время от времени, но ты, очевидно, не поняла, что наши отношения я воспринимал серьезно. Я думал, мы женаты. Я думал, что ты так же относишься ко мне, как я к тебе. И я не думал, что эта легкая распущенность, которую ты демонстрировала, выльется вот в это. – Он потер лицо руками. – Ладно. Я дурак. Но ты не переживай. Я соберу вещи и выметусь отсюда моментально. Спасибо за все, что ты для меня сделала, конечно. Я посчитаю, сколько тебе должен, и расплачусь сразу же.

Диана застыла, сцепив руки; ее лицо исказилось, словно у ребенка, чей мир рухнул в одно мгновение. Жгучие слезы лились из ее зажмуренных глаз и капали на грудь. Он повернулся, чтобы уйти. Она быстро подошла и вцепилась в него:

– Перри! Перри! Нет! Не нужно! Что я сделала? Я не понимаю. Прошу, дорогой, пожалуйста. Что угодно, только не оставляй меня одну.

Она судорожно всхлипывала. Перри неуклюже погладил ее. Рыдания продолжались. Он повернул к себе ее лицо и принялся вытирать ей слезы:

– Не плачь, девочка. Я не могу это перенести. И отпусти меня. Так будет лучше. Прекрати, девочка, прошу. О боже, что я могу сделать?

Рыдания ослабли, а затем и вовсе прекратились. Диана хлюпала носом.

– Перри, это все какая-то ужасная ошибка. Прошу, скажи, что любишь меня и не уйдешь.

– Что ж, я не хочу уходить, – обеспокоенно сказал он. – Послушай, Ди, я тебя люблю и хочу остаться. Знаешь, давай ты позвонишь этому простофиле и скажешь, чтобы он держался от нас подальше?

– Не могу, Перри. – Диана смотрела на него с несчастным видом. – Он будет здесь с минуты на минуту.

– Тогда что нам делать?

– Я не знаю.

– Господи! – Он быстро подошел к обзорным окнам и принялся наблюдать, прижав кулаки к бедрам. Затем повернулся к застывшей в ожидании его решения Диане. – Послушай, Ди. Полагаю, сегодня мне придется с этим парнем быть вежливым… А когда он уйдет, мы подумаем, что делать с твоим контрактом. – (Она начала было говорить, но умолкла.) – Что скажешь?

– Хорошо, Перри.

Он улыбнулся, заключил ее в объятия и поцеловал. Он чувствовал теплое удовлетворение, как человек, который сделал нечто великодушное. Он не понимал, что Диана по-прежнему сильно встревожена.

Заканчивая ланч, они услышали у себя над головами глухой удар неаккуратной посадки. Вскоре засиял огонек над дверью, и вошел их гость. Молодой человек был высок, в прекрасной физической форме и очень красив. Перри с неприязненным удивлением заметил, как хорошо тот выглядит.

– Привет, красавица! – Молодой человек подхватил Диану на руки, поцеловал ее и эффектно поставил на пол.

Диана с беспокойством повернулась к Перри:

– Бернард, познакомься с Перри.

Посетитель на секунду будто бы вздрогнул, потом взял себя в руки, сделал едва заметный поклон и пробормотал:

– Чем могу?

Перри поприветствовал его таким же едва уловимым движением.

Бернард повернулся к Диане:

– Танцор?

Диана отрицательно покачала головой.

– Ладно. Давай начинать. У меня много совершенно новых идей, и скажу тебе, детка, они просто клевые. Погляди на это. – Он вытащил из своего пояса свиток, затем сбросил пояс на диван. – Вот эта вещь для начала. Она историческая, понимаешь? Я армейский авиатор, а ты полевая медсестра. Первую половину мы работаем в костюмах, и там в основном экшен, а в финале мы сбрасываем костюмы, и это будет символичная часть. И все под «Боевых птиц» Радецкого в моей собственной аранжировке.

Они погрузились в обсуждение технических тонкостей, которые Перри совершенно не мог понять. Он подошел к воспроизводящему устройству, выбрал запись и вставил наушники. Битых два часа ему удавалось мрачно притворяться, будто он занят учебой. Наконец он осознал, что проиграл запись по инженерным материалам и процессам уже три раза, но ничегошеньки из нее не запомнил. Резким движением он выключил машину, повернулся и принялся наблюдать за репетицией. Грацию и красоту Бернарда просто невозможно было не замечать. Широкие плечи, узкие бедра, движения, как у черной пантеры. Его тело было с ног до головы бронзово-золотым, а профиль вполне послужил бы изображением для греческой монеты. За исключением некоторой манерности его поз в моменты отдыха, Перри не мог найти логических причин считать этого человека женственным, несмотря на род его занятий. В этот момент они как раз репетировали сцену, где Диана взмывала в воздух, а Бернард ловил ее в своем собственном вращении. Бернард, похоже, был недоволен.