Кейт Лаумер - Звездные мошенники

— А потом?

— Ты знаешь, что мой режим не потерпит оппозиции. Чем полнее будут полученные мной сведения, тем меньше крови придется пролить.

Мэллори покачал головой.

— Нет, — отрезал он.

— Не валяй дурака, Мэллори! Это не проверка твоего мужества!

— Это проверка человечности, Косло. Человек против машины.

Косло впился в него взглядом. Потом резко махнул рукой:

— Привяжите его.

Мэллори чувствовал, как холодный металл вытягивает тепло из тела. Ремни охватили его руки, ноги, торс. Широкое кольцо из переплетенных проводов и пластика крепко прижало голову к выгнутому подголовнику. Стоявший у стены Фей Косло смотрел на него.

— Готово, ваше превосходительство, — доложил техник.

— Приступайте.

Мэллори напрягся. От болезненного возбуждения все внутри сжалось. Он слыхал об этом кресле, о его способности вычистить человеческий разум, оставив лишь невнятно лепечущее тело.

«Только свободное общество, — подумал он, — способно создать технологию, делающую тиранию возможной…»

Он смотрел, как техник в белом халате подходит к нему и протягивает руку к пульту управления. У него оставалась лишь одна надежда: если он сумеет сопротивляться силе машины, затянет допрос, задержит Косло до рассвета…

Усаженные иглами тиски коснулись висков Мэллори. Горячечный водоворот образов захлестнул его разум. Он почувствовал, как горло напрягается в сдавленном крике. Щупы чистой силы ворвались в мозг, вороша старые воспоминания, вскрывая раны, залеченные временем. Мэллори слышал чей-то голос, понимал, что он задает вопросы. Слова трепетали в горле, стремясь вырваться наружу.

«Я буду сопротивляться!» Эта мысль вспыхнула и исчезла, снесенная потоком зондирующих импульсов, катившихся по мозгу, словно мельничное колесо. «Я должен продержаться… достаточно долго… чтобы дать остальным шанс…»

На панели, опоясывавшей изнутри пост управления Ри-корабля, светились и мигали тусклые огоньки.

«Я/мы чувствуем новый разум — источник мощного излучения, — внезапно объявили Восприниматели. — Но образы спутанны, беспорядочны. Я/мы ощущаем борьбу, сопротивление…»

«ВЗЯТЬ ПОД ЖЕСТКИЙ КОНТРОЛЬ, — приказал Эгон. — СУЗЬТЕ ФОКУС И ИЗВЛЕКИТЕ РЕПРЕЗЕНТАТИВНУЮ ЧАСТИЦУ ЛИЧНОСТИ».

«Это нелегко. Я/мы ощущаем мощные нейронные потоки, конфликтующие с базовыми ритмами мозга».

«ПРОТИВОДЕЙСТВУЙТЕ ИМ!»

И снова Ри-разум простерся и проник в матрицу поля — мозг Мэллори — и принялся методично, шаг за шагом прослеживать и усиливать изначальные гармонии, давая возможность естественной эгомозаике проявиться и освободиться от сводящих с ума контримпульсов.

Когда тело Мэллори окаменело в путах, лицо специалиста сделалось белым как мел.

— Идиот! — Голос Косло хлестнул по нему, словно бич. — Если он умрет прежде, чем заговорит…

— Он… он отчаянно сопротивляется, ваше превосходительство. — Специалист проверил показания приборов. — Ритмы от альфы до дельты нормальные, хотя и учащенные, — пробормотал он. — Метаболический индекс — 0,99…

Тело Мэллори дернулось. Глаза распахнулись, потом закрылись. Губы зашевелились.

— Почему он не говорит?! — прорычал Косло.

— Ваше превосходительство, может потребоваться время, чтобы отрегулировать потоки силы и добиться резонанса по десяти точкам…

— Ну так займись этим, черт побери! Я слишком многим рискнул, арестовав этого человека, чтобы теперь потерять его!

Раскаленные добела пальцы чистой силы вырвались из стула, вонзились в нейронные пути внутри мозга Мэллори — и столкнулись с несокрушимой защитой Ри-зонда. В этом противоборстве истерзанное самосознание Мэллори носилось туда-сюда, словно лист в бурю.

«Сражайся!» Уцелевшие обрывки сознающего себя разума собрались воедино…

…И были схвачены, закапсулированы и брошены вверх и в сторону. Мэллори ощущал, как его несет через водоворот белой светящейся мглы, прорезанной красными, синими, фиолетовыми вспышками и потоками света. Он ощущал мощные силы, которые давили на него, швыряли его из стороны в сторону, вытягивали разум, словно вязкую проволоку, что прошла через всю Галактику. Становясь все шире, она превратилась в перегородку, разделившую Вселенную надвое. Эта плоскость утолщалась, вспучилась и охватила все пространство-время. Где-то вдалеке Мэллори слабо ощущал буйные потоки энергии, рыскавшие прямо за непроницаемой мембраной силы…

Сфера, в которую его заточили, сжалась, спрессовалась, сфокусировав сознание. Он знал, не зная, откуда ему это известно, что пребывает в герметичной безвоздушной камере, сковывающей, вызывающей клаустрофобию, отсекающей все звуки и ощущения. Он попытался сделать вдох, чтобы закричать…

Но вдоха не последовало — лишь слабое биение ужаса, быстро угасавшее, словно его сдерживала чья-то рука. Мэллори ждал в одиночестве и в темноте, напрягая все чувства, наблюдая за окружающей пустотой…

«Я/мы поймали его!» — сообщили Восприниматели и отключились. В центре камеры запульсировали потоки энергии: ловушка для разума принялась удерживать и контролировать захваченную структуру мозга.

«НАЧАТЬ ИСПЫТАНИЕ НЕМЕДЛЕННО. — Эгон отмахнулся от вопросительных импульсов занятых рассуждениями мыслесегментов. — ПРИМЕНИТЬ ПЕРВОНАЧАЛЬНОЕ ВОЗДЕЙСТВИЕ И ЗАФИКСИРОВАТЬ РЕЗУЛЬТАТЫ. ПРИСТУПАЙТЕ!»

…И осознал, что в дальней части помещения слабо светятся очертания окна. Он моргнул, приподнялся на локте. Матрасные пружины заскрипели. Он принюхался. В спертом воздухе висел едкий запах дыма. Кажется, он находился в номере дешевого отеля — но совершенно не помнил, как очутился там. Он отбросил колючее одеяло и почувствовал покоробившиеся доски пола под босыми ногами…

Доски были горячими.

Он вскочил, бросился к двери, схватился за дверную ручку — и отдернул руку. Металл обжег ладонь до волдыря.

Он подбежал к окну, сорвал задубевшие от грязи занавески, повернул ручку и дернул раму. Та не шелохнулась. Он отступил на шаг и вышиб стекло ногой. Сквозь выбитое окно тут же ворвались клубы дыма. Намотав на руку занавеску, он выбил торчащие осколки, перебросил ногу через подоконник и выбрался на пожарную лестницу. Ржавый металл впился в босые ноги. Он кое-как спустился на пять или шесть ступенек — и остановился, когда внизу взметнулась волна пламени.

Поверх поручней он увидел улицу, пятна света на грязном бетоне десятью этажами ниже, уставившиеся вверх белые лица, словно бледные пятнышки. В сотне футов от него раздвижная лестница, покачиваясь, тянулась к другому крылу горящего здания — не к нему. Он был позабыт и брошен на произвол судьбы. Никто не мог спасти его. В сорока футах под ним железная лестница превратилась в огненный ад.