Иэн Бэнкс - Инверсии

– Что с вами, государь? – спросил он, не поворачивая головы.

Орт дернулся, словно пытаясь подняться, потом повалился на бок, ноги его задрожали. Кровь продолжала хлестать из его шеи. И вот животное перестало дрожать, кровь начала сочиться, а не хлестать, ноги медленно подогнулись – зверь был мертв.

УрЛейн сел на колени рядом с ДеВаром. Он положил руку на плечо своего телохранителя. ДеВар ощутил дрожь в руке протектора.

– Это… кара за гордыню. Пожалуй, самое точное выражение. Спасибо тебе, ДеВар. Слава Провидению. Здоровая зверюга, правда?

– Да уж немалая, государь, – сказал ДеВар.

Решив наконец, что мертвое животное не представляет угрозы, он оглянулся туда, где, выбрав самый отлогий участок берега, спускались во всю прыть ЙетАмидус и РуЛойн. Их скакуны стояли наверху, глядя на УрЛейна и его скакуна. ЙетАмидус все еще держал в руке свой разряженный арбалет. ДеВар бросил взгляд на орта, потом поднялся, вложил в ножны кинжал и помог встать УрЛейну. Рука протектора подрагивала, и он, встав, не сразу отпустил локоть ДеВара.

– Ах, государь! – воскликнул ЙетАмидус, прижимая свой арбалет к груди. Его широкое круглое лицо посерело. – Вы целы? Мне показалось, что я… Хвала Провидению, мне уже показалось…

Подбежал РуЛойн, чуть не наступив на брошенный на землю арбалет ДеВара.

– Брат! – Он раскинул руки и чуть не придушил протектора в своих объятиях – УрЛейну пришлось убрать руку с локтя ДеВара.

Сверху слышались звуки – приближались остальные охотники.

ДеВар еще раз бросил взгляд на орта – зверь был мертвее мертвого.

– И кто же выстрелил первым? – тихо спросила Перрунд.

Она сидела неподвижно, чуть наклонив голову, склоненную над доской «Тайной крепости» – наложница обдумывала свой следующий ход. Они сидели в гостевой комнате гарема, время приближалось к девятому колоколу. Тем вечером после охоты был устроен особенно шумный пир, хотя УрЛейн и покинул его рано.

– ЙетАмидус, – таким же тихим голосом сказал ДеВар. – Это его стрела сбила шапку с протектора. Шапку потом нашли в реке, а стрела попала в бревно на берегу. Еще на палец ниже…

– Да. А в тебя, значит, не попал РуЛойн.

– И в УрЛейна тоже, хотя я думаю, что стрела прошла на расстоянии ладони от его груди, а не в пальце от головы.

– И что, могли эти стрелы предназначаться орту?

– … Да. Эти двое – неважные стрелки. Если ЙетАмидус и в самом деле целил УрЛейну в голову, то я думаю, что большинство придворных, считающих себя авторитетами в подобных делах, сказали бы, что он в данных обстоятельствах сделал удивительно точный выстрел. К тому же вид у ЙетАмидуса был искренне сокрушенный оттого, что его стрела прошла в такой близости от протектора. А РуЛойн, хвала Провидению, – брат протектора. – ДеВар тяжело вздохнул, потом зевнул и потер глаза. – И потом, ЙетАмидус не только плохой стрелок, но и совсем не тот тип – такие не бывают убийцами.

– Ну-ну, – с выражением сказала Перрунд.

– Что? – И только произнеся это, понял ДеВар, как он рад знакомству с этой женщиной. Уже одно то, как она произнесла это короткое словечко, многое говорило ему.

– У меня есть друг, который довольно много времени проводит в компании ЙетАмидуса, – тихо сказала Перрунд. – Она говорит, что он любит поиграть в карты на деньги. Но еще больше ему нравится делать вид, будто он ничего не понимает в тонкостях игры и вообще никудышный игрок. Он делает вид, что забывает правила, спрашивает, как нужно ходить в тех или иных ситуациях, интересуется значением терминов, используемых игроками, и все в таком роде. Нередко он нарочно проигрывает несколько маленьких ставок подряд. А самом же деле только и ждет, когда будет сделана по-настоящему большая ставка, и тогда почти всегда выигрывает, изображая удивление. Она видит, как это происходит раз за разом. Его друзья уже разобрались, что к чему, и проявляют осмотрительность, но многие молодые и самодовольные придворные полагают, что имеют дело с набитым дураком, попадаются на удочку, и если им повезет, то уходят из дома ЙетАмидуса с двумя-тремя монетами в кармане.

ДеВар вдруг понял, что, изучая положение на доске, кусает губы.

– Значит, этот человек – умелый обманщик, а не осел. Это наводит на размышления. – Он поднял глаза на Перрунд, хотя и не дождался ответного взгляда. Он поймал себя на том, что разглядывает массу ее собранных в пучок идеально светлых волос, удивляясь их блеску. – И больше у твоего друга нет никаких наблюдений или соображений насчет этого господина.

По-прежнему не поднимая взгляда, Перрунд глубоко вздохнула. Он разглядывал ее плечи в красном платье, скользнул глазами по материалу, за которым угадывались ее груди.

– Раз или, может быть, два, – сказала она, – когда ЙетАмидус был очень пьян, ей показалось, что в его речах проскользнула… некоторая зависть к протектору. И еще я думаю, что он ненавидит тебя. – Внезапно она подняла глаза.

ДеВару показалось, будто какая-то сила, исходящая из этих золотистых глаз с голубой крапинкой, отбросила его назад.

– Правда, всего этого мало, чтобы исключить его из числа верных последователей протектора. Если задаться целью, то можно любого выставить виноватым. – Она снова опустила глаза.

– Верно, – сказал ДеВар, почувствовав вдруг, как зарумянилось его лицо. – И все же мне хотелось бы быть в курсе таких вещей.

Перрунд передвинула одну фигуру, потом другую.

– Твой ход, – сказала она.

ДеВар продолжил изучение позиции.

Хозяин, маскарад состоялся шесть дней спустя. Король все еще был слегка простужен, но доктор дала ему снадобье, приготовленное из цветов и горных трав, которые высушивали его «слизистые» (под этим словом она, вероятно, имела в виду нос) на время танца. Она посоветовала ему отказаться от алкоголя и пить много воды, а еще лучше – фруктового сока. Но во время бала он, по-моему, быстро проникся убеждением – и не по чьему-то, а по собственному наущению, – что в определение фруктового сока попадает и вино, а потому не отказывал себе в нем.

Большой бальный зал Ивенаджа представляет собой огромное круглое помещение, половина которого приподнята до уровня окон, занимающих всю высоту стены. За год, прошедший после отъезда двора, окна в их нижней части были переделаны. Большие светло-зеленые панели были заменены деревянными решетками, куда вставили маленькие панели из тонкого бесцветного стекла. Кристально прозрачное стекло почти не искажало вида залитой лунным светом долины и лесистых холмов вдалеке. Это зрелище было необыкновенно притягательным, и (судя по восторженным словам и доносившимся до меня прикидкам насчет стоимости работ, самым невероятным) казалось, что присутствующих вряд ли удалось бы поразить больше, будь новые окна сделаны хоть из алмаза.