Владимир Обручев - Сочинения в трех томах. Том третий

— Постараюсь исполнить ваш совет, хотя мне уже не удастся отделаться вполне от мысли, что мой муж, может быть, предатель, — сказала Варя, вставая.

— Только, пожалуйста, ни слова, ни намека вашему мужу о происшедшем — ради его спокойствия, если он не виновен, ради успеха расследования, если он виноват. Пишите ему о своем здоровье и об экзаменах и покороче, чтобы случайно не выдать себя.

— Но ведь он телеграммой просит выслать ему записную книжку немедленно по почте. Я уже написала ему, что продала пиджак с книжкой татарину, которого разыскиваю.

— Продолжайте в том же духе. Через несколько дней сообщите, что татарин нашелся, но что пиджак он перепродал и обещает найти покупателя и отобрать у него книжку. Потом можно написать, что книжка нашлась, но что вы едете вскоре сами и привезете эту драгоценность с собой.

— Тяжело так лгать своему мужу, — заметила Варя со вздохом.

— На партийной работе ради успеха дела приходится кривить душой, — ответил Серый, провожая гостью к двери. — Итак, самое позднее через две недели я сам или кто-нибудь по моему поручению, конечно, лицо вполне надежное и скромное, доставит вам книжку и пакет и даст все разъяснения, укажет, что делать. А пока желаю вам успешного учения. Мужайтесь, партийный работник не должен падать духом даже в самые критические моменты своей жизни. До свиданья.

И он крепко пожал Варе руку и тихо запер за ней дверь.

Для Вари потянулись тяжелые дни. Приходилось напряженно учиться, прочитывать и запоминать сотни страниц, а в голову назойливо врывалась мысль, что любимый человек оказался подлецом, двойным предателем, оплаченным шпионом. Варя успокаивала себя надеждой, что все разъяснится к лучшему, что подозрения необоснованны, но все-таки ее честная душа альтруистки, ее чистая душа верной и любящей женщины тяжело страдала от ужасной мысли о возможности измены мужа. Подчас трудно было учиться, но Варя работала и хотя с грехом пополам, но сдала все экзамены, последний даже днем раньше, чем предполагала, так что имела возможность приготовиться к отъезду, закупить кое-что, побывать кое-где в последний день в ожидании прихода Серого, о котором она была уже извещена письмом за несколько дней.

Она вернулась домой за полчаса до назначенного срока и стала укладывать свой чемодан, стараясь не думать о предстоящем свидании, которое могло перевернуть всю ее жизнь вверх дном.

Наконец раздался звонок, и в комнату вошел незнакомый мужчина высокого роста, но несколько сутулый; он представился Варе в качестве товарища Рыжова и сказал:

— Принес вам письмо от Никона. Прочитайте, а потом побеседуем.

Рыжов передал письмо, а сам сел в стороне и отвернул голову к окну.

Варя быстро разорвала конверт.

«Дорогая Варвара Гавриловна, — писал ей Серый. — Извиняюсь, что не явился лично, как хотел непременно сделать. Но мое убежище стало известным, и пришлось скрыться в другой город. Я посылаю Вам человека вполне надежного, который поможет в беде.

А беда действительно не малая. Ваш муж, как Вы знаете, два года назад был арестован и просидел несколько месяцев в предварилке. Одиночное заключение и допросы жандармов подействовали на него угнетающим образом, и он проговорился и кое-кого неосторожно подвел. Но затем жандармы сумели, вероятно, убедить его, что все равно репутация его испорчена, а потому лучше поступить к ним на службу; обещали, конечно, полное освобождение от наказания и хорошее жалованье. Он согласился, его выпустили и дали кончить курс. Сначала он был агентом малодеятельным и вредил нам редко и немного; но постепенно или сам вошел во вкус предательства, или жандармы нажали на него, угрожая разоблачением, и его работа сделалась интенсивнее.

Мы имеем теперь полное основание приписывать его предательству неудачу нескольких хорошо организованных покушений, провал двух типографий и арест десятка крупных и мелких работников революции. Эти неудачи возбудили в свое время сильные подозрения, но, к сожалению, не против их виновника, а против других лиц — до того мы были уверены в преданности Ваньковского делу партии. В одном случае даже заподозрили Вас, так как Вы через мужа могли иметь сведения и могли неосторожно проболтаться где-нибудь.

Возвращаю Вам записную книжку и пакет. Из первой мы скопировали все важнейшие улики. Партийный работник, всегда могущий ждать обыска и ареста, не носит в записных книжках адресов товарищей, квартир, а выучивает их на память; Ваш муж этой предосторожности не соблюдал, потому что ареста не боялся. В его книжке мы нашли много очень важных адресов, частью уже устаревших, но также и современных; теперь, конечно, и эти устарели, потому что мы приняли свои меры. Были также адреса сыщиков, жандармских офицеров и чиновников Третьего отделения.

«Получения от Жанны» — это скорее всего жалованье за предательство, которое он почему-то тщательно регистрировал.

В пакете оказался целый ряд справок о месте жительства и фамилиях сыщиков и жандармов в Красноярске и вообще в Енисейской области, где Ваньковскому предстояло развернуть свою деятельность; были также фамилии и адреса политических ссыльных и общественных деятелей этой области, за которыми, очевидно, нужно было устроить надзор. Нам часть этих сведений будет очень кстати, так как позволит сильно обезвредить сыск в Енисейском крае на некоторое время.

Не имею права скрыть от Вас, дорогой товарищ, что в деле замешана и женщина, именно хористка итальянской оперы, на которую Ваньковский, очевидно, тратил деньги, получаемые от жандармов. В записной книжке оказалось несколько ее адресов — она часто меняла квартиру, и один из наших сумел от нее выведать о ее связи. Эта женщина была очень возмущена, узнав, что ее покровитель уехал в Сибирь, не предупредив ее, и грозила, что поедет туда за ним.

Мне, конечно, не нужно тратить много слов, чтобы убедить Вас в моем искреннейшем сочувствии Вашему великому горю. Но я должен от души поблагодарить Вас за то, что Вы не скрыли от нас случайную находку, которую свободно могли отправить мужу или бросить в печку. Передав разъяснение дела мне, Вы оказали партии громадную, скажу даже, неоценимую услугу.

Я слышал о Вас как энергичной женщине, желающей работать в Сибири на пользу нашего дела. Как старый, закаленный в боях революционер, позволяю себе дать Вам искренний совет: вырвите без колебаний, без сожаления из своего сердца того, кто совершил двойное предательство, чтобы покончить с ним раз навсегда. Не думайте о компромиссах — они погубят только Вас самих и ничему не помогут. Мужайтесь и посвятите себя общественной и партийной работе — в ней Вы найдете утешение и забвение личного горя.