Владимир Обручев - Сочинения в трех томах. Том третий

– Промазал! - сказал с сожалением Лобсын.

– Нет, попал, но только второпях, наверно, по ошибке сунул в ружье патрон не с пулей, а с дробью. Пойдем, посмотрим.

От круглой пули должна была быть большая рана и на песке остаться много крови.

Мы тщательно осмотрели место, где лошади паслись, нашли свежий помет и только несколько капель крови. Очевидно, я выстрелил дробью и только немного поранил бок или ногу.

Так из-за торопливости нам не удалось добыть это редкое дикое животное Джунгарской пустыни [10].

Перед закатом мы пошли дальше и шли всю ночь по этим пескам, а утром вышли к небольшому китайскому селению Бай-да-цао, расположенному на окраине песков, уже на ровной степи. Это был маленький оазис с сухими руслами, деревьями, зарослями чия и камышей. Сюда весной доходит снеговая вода из Тянь-шаня, который теперь был уже хорошо виден на юге в виде высокой зубчатой стены. Над ней западнее поднималась двуглавая вершина Богдо-улы, увенчанная полями снегов. Но и весь гребень стены был посыпан свежим снегом.

В селении удалось купить свинину, свежие булочки момо и даже молоко. Китайцы подтвердили, что в песках Гурбан-тунгут водятся дикие лошади. Они показали нам шкуру одной из них. На ней черной полосы вдоль хребта не было, как правильно сказал Лобсын.

От этого села оставалось еще верст двадцать до города Гучена. Но мы решили туда не заходить, а повернуть на восток и выйти там на большую дорогу в Баркуль. Ехали мы теперь без дороги по той же равнине с щебнем, на которой потом стали попадаться пригорки и грядки холмов, среди них ложки и котловины, кое-где небольшие ущелья. Попадались ключи с небольшими зарослями тростника, чия, шиповника, таволги, а в ущельях под защитой от ветров росла даже дикая яблоня с мелкими, но вкусными плодами. По этой местности без дороги пришлось итти только днем. На ключах мы два раза ночевали, а на третий день среди таких же горок начали попадаться люди. Возле каждого ключа можно было увидеть одну или две китайские фанзы, жители которых занимались земледелием - возделывали поля по дну долин и орошали их водой из ключа. Но чаще, чем обитаемые фанзы, встречались развалины, так как дунганское восстание не пощадило и этих колонистов на окраине пустыни.

В этот день мы вышли на большую дорогу из города Гучен в Баркуль, которая тянется вдоль подножия Тянь-шаня по его мелким предгориям, и повернули по ней на восток. Высокий хребет теперь был виден уже гораздо ближе, верстах в тридцати от дороги, и снега его манили к себе путника, которого донимала еще дневная жара, тем более что эти предгория оказались более бесплодными, чем пройденная местность с ключами, - здесь и вода попадалась гораздо реже. Но снега на хребте были не вечные, видно было, что они выпали недавно. Летом весь этот конец Тянь-шаня лишен снегов. Дорога постепенно приближалась к нему, и на пятый день пути от первого китайского селения Бай-да-цао, которое мы встретили на всем пути от Булун-Тохоя на озере Улюнгур, она резко повернула на юг к хребту, у подножия которого стоит Баркуль. Но проживать с караваном верблюдов в китайском городе невыгодно - нужно платить за корм всех животных. Поэтому мы остановились, в трех верстах не доезжая Баркуля, на постоялом дворе небольшого селения, где была возможность выгонять верблюдов каждый день на пастбище в степь и покупать только корм для лошадей.

Скажу несколько слов о Баркуле; он состоит из двух частей - восточной Чин-син-фу, населенной маньчжурским войском, и западной китайской, или торговой, ее китайцы называют Паликон (переиначивая по-своему слово Баркуль). Каждая часть обнесена глинобитными стенами в виде четырехугольников с воротами, зубцами и башнями на углах и над воротами. Снаружи торговый город кажется больше, но внутри не все застроено, много пустырей. В центре - высокая башня с воротами, из которой идут три главные улицы на запад, север и восток. Восточная улица - самая длинная и представляет сплошной ряд лавок; бойко идет торговля и со столов на улице. В лавках много разных товаров, есть богатые лавки, каких я не видел ни в Кобдо, ни в Улясугае. Но на улицах и в переулках кучи мусора, лужи грязи или воды. Во всем городе нет ни одного дерева, но вокруг него рассеяны фанзы с садами среди обширных огородов. К югу и востоку от военного города громадное кладбище и посреди него кумирня.

На постоялом дворе я расспросил хозяина, свободен ли въезд в город с караваном верблюдов для торговли. Я знал, что при въезде в китайские города с купцов взимают пошлины, размер которых определяется местным амбанем по его усмотрению.

– Я очень советую тебе не везти товар в город, - сказал хозяин. - Наш амбань очень алчный человек. С тебя возьмут большую пошлину, и, кроме того, когда ты там займешь лавку и разложишь товар, амбань приедет к тебе, выберет все, что ему понравится, и заплатит за него сколько захочет или даже ничего не заплатит.

Это было досадно. Я знал, что в Баркуле русского консула нет, что это - большой, но захолустный город на окраине огромной Гоби, и полагал, что именно поэтому он должен был поощрять торговлю. Но так как консула не было, я не мог найти никакой защиты от произвола амбаня.

– Вот что ты можешь сделать, - продолжал хозяин, - Поезжай в город налегке, я укажу тебе одну китайскую лавку хорошего человека. Ты расскажи ему какой товар ты хочешь продать, и он приедет сюда отберет его и увезет в город как свой товар небольшими партиями. Но он много не купит, в городе товаров достаточно

Слова хозяина очень нарушали мои планы, но предложение казалось мне приемлемым, и на следующий день я поехал с Лобсыиом в город, отстоявший в нескольких верстах. Нужно заметить, что я во всех путешествиях носил монгольскую одежду и только сапоги русские и так как лицо мое мало отличается от монгольского типа и я говорил по-монгольски свободно, то меня всегда принимали за природного монгола. Поэтому в воротах города где останавливают приезжих и берут пошлину, нас свободно пропустили, убедившись только, что мы ничего не везем - очевидно, приняли за местных монголов, приехавших по делам. Указанную мне лавку на грязной и многолюдной улице города мы скоро нашли и сговорились с купцом купили свежего мяса, китайских булок, печенья, винограда, яблок и слив и к обеду вернулись на постоялый двор.

Тюки с товарами занимали отдельную фанзу. Они были у меня так подобраны, что в каждом тюке были все сорта мануфактуры - ситец, сатин, миткаль, фланель даба, сукна разных сортов по 1-2 штуки, чтобы не нужно было распаковывать сразу все тюки. Поэтому мы перенесли в фанзу, где жили сами, только два тюка, т. е. один верблюжий вьюк, и развернули их.

Вскоре после обеда приехал купец, пересмотрел разложенный товар, отобрал все, что ему было нужно, сторговался за чаепитием и угощеньем и поехал в город за деньгами, обещая вернуться вечером с несколькими ишаками, на которых он хотел привезти товар в город.