Андрей Максимов - Самоубийство Земли [Повести и рассказы]

«Три смерти от разрыва сердца… Вот, значит, как…»

Фиолетовый свет разгорался все ярче, гуще, приобретая черный оттенок. И чем больше чернел цветок — тем бешенней колотилось сердце Гарда.

Комиссар потянулся к пистолету, не удержал его — пистолет бесшумно упал на ковер, и Гард понял, что теряет силы.

«Глупость… В меня стреляли десятки раз — и ничего… А тут погибнуть от какого-то паршивого цветка…»

Листьев уже не было видно. На подоконнике стоял черный шар. Пять минут назад это был милый цветок, сейчас — источник энергии такой сокрушительной силы, что бороться с ним человек был не в силах.

Гард упал на колени, чувствуя, что сознание вот-вот покинет его.

Цветок снова закрутился, пока наконец центр шара не очутился как раз напротив сердца Гарда.

«Я — мишень, по которой будет стрелять эта тварь. Идиоты! Опечатали соседний номер, а цветок принесли сюда — гуманисты проклятые! Я же видел, что цветок растет, когда ругался с дураком-префектом. Значит, он концентрирует человеческую злобу, питается ею. Энергия цветка — это энергия злобы, против которой человек безоружен… Нашей собственной злобой он стреляет в нас же самих… Я узнал разгадку, но никогда не смогу рассказать о ней…»

— Ты — сволочь зеленая! — заорал комиссар. — Гнусная зеленая скотина с фиолетовыми листьями! Я разгадал тебя, подлец, и я тебя ненавижу!

И вдруг шар вновь обрел очертания цветка, и начал тянуться вверх. ЭТО началось.

— Жрешь, скотина, мою злобу? Нравится? — кричал Гард. — Гнусный, отвратительный, мерзкий цветок, вздумавший победить человека!

Комиссару удалось поднять пистолет и выстрелить.

Пуля, ударившись о невидимую преграду, упала на ковер и прожгла в нем аккуратную, круглую дырку.

— Так, да? Так? — комиссар уже не кричал — шептал. — Я буду орать на тебя, пока ты не лопнешь. Если люди лопаются от злости, то цветы и подавно должны.

Гард кричал все ругательства, которые знал, — а знал он их, признаться, немало. Листья цветка начали было снова поворачиваться к комиссару, но потом будто забыли о нем. Цветок начал расти, он извивался по потолку, по стенам, но лопаться не собирался.

Никогда в жизни, ни до ни после ЭТОГО комиссару не приходилось кричать и ругаться несколько часов подряд. Но он понимал: стоит ему замолкнуть — листья повернуться к нему, и в сердце будет пущен такой заряд злобы, который не выдержит никто.

Наконец, шатаясь и не понимая, что делает и зачем, Гард подошел к горшку и… слегка толкнув, выбросил цветок на мостовую.

Вот ведь оно как. Пиршествуя, цветок потерял бдительность, и это стоило ему жизни. Известное дело: задумал серьезное предприятие — не надо обжираться.

Горшок упал на мостовую и разлетелся на сотни осколков. Комиссар вышвырнул в окно и стебель цветка, потом рухнул на кровать и заснул тем сном, которым всегда засыпают комиссары после того, как им удается распутать какое-нибудь очень сложное преступление.

А утром на мостовой цветка не было.

«Может он ушел?» — подумал Гард и рассмеялся нелепой мысли.

«Цветок, который создан для того, чтобы мстить людям за их злобу. Этой самой злобой их же самих убивать…»

…Самое странное в этой истории то, что комиссар Гард, у которого была отличная память, забыл, в какой именно стране она происходила. А может, это и не странно: ведь нет такой страны, в которой цветкам, питающимся человеческой злобой, нечего было бы есть.

И кто знает судьбу того растения, которое удалось победить Гарду? И кто знает — единственный ли это подобный цветок?

Надо сказать, что комиссар Гард любил себя больше остального человечества. Он был — как вы, надеюсь, знаете — зарубежный комиссар, поэтому не будем осуждать его за эту простительную слабость. То обстоятельство, что вместе с ним погибнет весь город, а быть может, и все человечество — Гарда не успокаивало. Он даже был готов вычленить себя из человечества, чтобы не погибать за компанию, но это было невозможно.

Последнее время комиссар все время нервничал. И даже универсальное средство успокоения всех комиссаров — дешевая сигарета и газета не успокаивали. Оно и понятно: нервничал Гард не по какому-нибудь пустячному поводу, а потому, что твердо знал: он погибнет.

Гард включил телевизор. Не потому, что хотел увидеть какую-нибудь определенную передачу, а потому, что сын приучил его: телевизор должен работать постоянно.

По телевизору снова показывали трупы, изъеденные изнутри. В газетах — все о том же, о желтом облаке.

«Газеты и телевидение существуют для того, чтобы сеять панику, — решил комиссар. — Надо их закрыть. Зачем нужна эта правда, если от нее одни неприятности? И так жить противно…»

Комиссар достал, разумеется, початую бутылку, разумеется, виски — а что еще и пить-то комиссарам? — и попытался найти в телевизоре что-нибудь более веселое, чем трупы.

Нашел концерт классической музыки. Но даже в жестах дирижера виделось ему что-то безнадежно — истеричное.

Переключил.

Хорошо выбритый ученый в очках на тонком носу изо всех сил старался показать, будто он все-таки кое-что знает.

— Желтое облако, конечно, таинственное явление, — ученый наморщил лоб, как бы придавая значимость сказанному. — Однако, в его исследовании мы уже продвинулись в определенном направлении.

«В направлении к заднице», — подумал Гард, однако переключать не стал.

— Очевидно, что желтое облако состоит из животных организмов, — продолжал ученый. — Очевидно, что они скорее всего не земного происхождения. Хотя, возможно, и земного. Мы нашли несколько тараканьих трупиков, но сказать с уверенностью, принадлежат ли они к желтому облаку, пока не возьмусь. И никто не возьмется. Короче, надо бы проникнуть в само облако, но пока — не удается.

«Трусы вы все», — подумал Гард.

Ученый улыбнулся, словно услышав мысли комиссара, и произнес назидательно:

— Исследования чрезвычайно затруднены. Сказать точно, из кого состоит облако пока не представляется возможным.

«Зато представляется возможным сказать, что ты принадлежишь к племени идиотов», — подумал Гард.

— Мы не теряем надежды, — улыбнулся ученый.

«Зато я теряю терпение, — подумал Гард и выключил телевизор. — Сколько таких идиотов сделают себе сейчас научную карьеру на желтом облаке, вместо того, чтобы проникнуть в него и разобраться, в чем там дело…»

Гард откинулся на спинку стула и задумался о бессмысленности и бренности всего сущего на Земле…

Как вы, наверное, догадались, комиссара вывел из забытья телефонный звонок — известное дело, телефоны всегда поступают с комиссарами неучтиво.

Комиссар снял трубку. Он знал, что услышит, и потому вместо «Здравствуйте», спросил: