Виктор Колупаев - Избранные произведения в одном томе

— И пусть пропадает, — согласилась Тося. — Ты иди, Семен. Иди. Устала я, да и кончать надо быстрее. Люди, наверное, спать хотят.

— Плевал я на людей, — тихо зашипел Семен. — Плевал. Они на меня, а я на них.

Он еще и не верил, кажется, что Тося отказалась от него. Не мог поверить. Нужна была ему Тося, нужна. Но только лопнуло что-то в их семье. Вдребезги разлетелось. Но Семен этого не хотел видеть.

Степан Матвеевич смотрел на все происходящее хмуро. Семен вдруг сел на скамью и замолчал.

— Семен, ты иди, иди. Ведь неизвестно, что еще здесь будет. А ты сейчас можешь пройти. Иди, Семен… Иди.

Семен что-то обдумывал.

— Ладно, — вдруг сказал он. — Понятно. Не героическая личность. Серая личность. Не чета другим. Другие все знают, все понимают, только сделать не могут. Делать кто-то другой должен. Семен, например. Потому что Семен в их глазах не человек, а так, мразь одна. И рады бы они исчезновению Семена с лица галактики, да пока не могут без него обойтись. Семены-то ведь вам еще очень нужны. А я вот могу и без вас!

— Да ладно ты, — сказал я. — Не можем, да скоро уж сможем.

— Вы сможете. Это уж точно. А вот сейчас-то, сию минуту и не можете.

— Кирсанов, — сказал Степан Матвеевич, — вы можете поступать, как вам заблагорассудится. Но только объявите нам свое решение. В безвыходной ситуации мозг работает лучше. А сейчас вы нас расслабили.

Семен встал. Я подумал, что он сейчас швырнет нам наши телеграммы, захохочет, скажет: «Посмотрим, посмотрим, как вы там без меня». Но он лишь поставил ногу на полку и в одно мгновение исчез, словно спрыгнул с обрыва. Нет, я даже не заметил, как он это проделал, но только все было быстро и ловко.

Что теперь от него ждать. Просто он ушел или показать, что он может сделать нам благо, не рассчитывая, отказываясь от всякой нашей благодарности.

Тося вдруг упала грудью на столик и заплакала, вся затряслась.

— Воды! — крикнул Степан Матвеевич.

Я бросился за водой к титану, а когда вернулся, возле Тоси уже хлопотала Зинаида Павловна. Вездесущая Зинаида Павловна, которая каким-то особым чутьем чувствовала, где нужна ее помощь.

— Ничего, милочка. Сейчас все пройдет. — В нашем купе, кажется, пахло нашатырным спиртом. — Спокойнее. Ну вот и хорошо. Ну вот и чудесная ты у меня девочка. Поплакать можно. Это облегчает. Только до истерики не нужно себя доводить. Душечка ты моя, милочка! Золотце прелестное!

Зинаида Павловна еще немного похлопотала возле женщины и ведь успокоила ее, успокоила.

— А теперь вот что, милочка. Тут все мужчины да мужчины. Разговоры у них, споры всякие. А мы к Инге в купе пойдем. Там и спокойнее нам будет. Поговорим, чайку попьем, а может, и поплачем. Есть ведь у нас, есть над чем поплакать. Пойдем, милочка…

В купе вошел решительный писатель Федор. Это было видно и по походке, и по выражению одухотворенного лица.

— Артемий, — сказал он, — рассказик-то помнишь про Валерия Михайловича Крестобойникова?

— Помню, Федор. Понравился мне этот рассказ.

— Дело сейчас не в том. Окончаньица у него не было. А теперь есть.

Степан Матвеевич посмотрел на него как на какую-то помеху. Что человек пристал со своими опусами? Но я-то знал, что так просто Федор не полезет со своими никогда не печатавшимися трудами. Он протянул мне листок, исписанный с двух сторон.

— А еще Иван просил передать, что связь можно установить по проводам линии электропитания.

— А ведь он прав! — воскликнул Степан Матвеевич. — Нужны только конденсаторы высокого напряжения. Я ведь обязан был это предусмотреть! Все-таки мои знания и опыт…

— Да разве можно все знать? — сказал я.

— Нет, нет… Уж я-то должен был знать. Не прощу себе…

— Ну а через магазин связь уже не нужна? — спросил Федор.

— Как не нужна? Нам сейчас все нужно! А вы что хотите предложить? — спросил Степан Матвеевич.

— Да вот только окончание рассказика, — замялся Федор. — Прошу прощения, но я не смог выполнить задание общественности. Не на все способен, оказывается, писатель Федор.

— Не огорчайся, — попытался успокоить я его. — Писатели не всемогущи.

— И все же я хочу, чтобы вы прочитали окончание рассказика про Валерия Михайловича.

— Я сейчас прочту, — сказал я. Но прочесть рассказ мне не удалось.

Какой-то шум раздался на полке, где стоял злополучный макет. Поругивания, пыхтение, сопение, словно кто-то с большим трудом продирался сквозь непреодолимую преграду.

Из крыши миниатюрного магазина показалась рука, судорожно схватила воздух, исчезла, снова показалась, но, кажется, уже другая, правая или левая, но другая, без кольца на безымянном пальце. Что-то далекое и неразборчивое послышалось из-под крыши макета. Снова показалась рука и начала делать движения, словно просила о помощи.

— Ау… — тихо послышалось из недр макета. — Помогите…

Федор не заставил себя просить дважды. Он схватил ладонь и потянул на себя. Нет, истощен литературными трудами был писатель Федор. Но старался он на совесть. Степан Матвеевич железной хваткой сжал обе руки, и Федора, и того, все еще невидимого. Я схватил Федора за пояс, потому что уцепиться больше было не за что. Втроем у нас дела пошли лучше. Показалась и вторая рука. И за нее уцепился тот самый папаша, который обещал своему сыну, что мама все купит у дяди. Да и еще кто-то уже помогал. Испуганное лицо Валерия Михайловича на миг показалось из крыши, снова исчезло.

А когда наш фельдъегерь появился еще раз, ему уже не дали так просто исчезнуть. Может, и пострадали при этом волосы товарища Крестобойникова, но его самого уже не упускали, а когда из крыши показались плечи и туловище, то связного выдернули из другого мира одним мощным и согласованным рывком.

Валерий Михайлович в некотором изнеможении сел на полку и привалился к стенке купе.

— Спасибо! — сказал он, отдышавшись. — Спасибо, товарищи! Если бы не ваша помощь, застрял бы я где-нибудь между стропил одного из самых крупных магазинов Сибири. Навеки бы застрял.

— Да что случилось? — спросил я.

— А то и случилось, что я прямо посреди проникновения вдруг почувствовал, что все, конец, что не пройду я; что-то изменилось в микроструктуре этого макета. Не для меня он. Нет, теперь уж не для меня. О господи!.. В общем, можно сказать, что все в порядке. Володьку этого, который нашим поездом хотел поиграть, разбаррикадировали. Бабуся там проявила такую энергию! Да и внучек Коля. Коля-то уже здесь…

— Где здесь?

— Да в Марграде. Они с бабусей всю академию и институты высшей школы на ноги поставили. Очень много народу занимается спасением нашего поезда. И к Афиногену в Фомск срочно вылетели. Протрезвел он, сам испугался того, что наделал. Комиссия изучает эту самую нуль-упаковку. Но все-таки говорят, что это ерунда. Нет, говорят, ничего. Никакой то есть нуль-упаковки.