Виктор Колупаев - Избранные произведения в одном томе

В тамбуре еще стоял обалдевший Силуэтов, безуспешно пытавшийся закрутить стопоры двери. Фигура Чекина мелькнула в проеме рабочей кабины.

— Кто?! — крикнул Вяльцев.

В два прыжка очутился он у дверей. Чекин что-то пытался поднять с пола, но не мог, не хватало сил.

— Что случилось, Слава? — Виктор подбежал к Чекину.

На полу, рядом с пультом лежал все тот же злополучный дзяпик, только теперь на нем был еще и черный пиджак. Один ботинок на толстой микропористой подошве валялся на пульте. Второй, зацепившись шнурком за тумблер, плавно покачивался. Дзяпик улыбался торжественно и немного строго.

— Это он, — сказал Чекин.

— Перехитрил все-таки. Гад!

— Виктор Григорьевич, — сурово сказал дзяпик. — Вы не имеете права так со мной разговаривать. Я вам в отцы гожусь.

Вяльцев нагнулся над лежащим в неудобной позе дзяпиком.

— Да это же… Господи! — Голос Виктора сорвался. — Слава! Да это же… Невероятно. Павел Алексеевич!

— Изволил вернуться в свое время, — торжественно сказал Павел Алексеевич. Это был он — начальник производственного отдела Павел Алексеевич Маханов. — А вы, мальчики, напрасно волновались. Все в порядке.

Виктор тряхнул Маханова за плечи и с помощью Чекина поставил довольно-таки увесистое тело Павла Алексеевича на ноги.

— Развяжите руки, — спокойно сказал Павел Алексеевич. — Вы еще за это ответите.

— Но каким образом вы оказались здесь?

— Через посредство… так сказать.

Чекин развязал провод, и Павел Алексеевич спокойно уселся в кресло, снял с пульта оба ботинка и начал не спеша зашнуровывать их на своих ногах. Брюк на нем, по-прежнему, не было. Завязки кальсон нелепо торчали над черными ботинками.

— Встречают, надо полагать? — спросил Маханов.

— Встречают что надо, — сказал Вяльцев. — Невероятно. И как это я раньше не догадался. Павел Алексеевич! Дорогой! Ну как это только вам удалось? — И Вяльцев захохотал, так что Чекин с недоумением посмотрел на него: уж не рехнулся ли и этот начальник. В дверях стоял растерянный Силуэтов.

— Акимов?

— Не успел Акимов. Кто запустил транстайм?!

На панели загорелся сигнал вызова.

— Вяльцев! Говорит Вельский.

Вяльцев бросился к микрофону.

— Вельский!

— Да. С прибытием!

— К черту, Вельский! Катастрофа. Акимов остался там, у дзяпиков.

— У дзя… У кого? Не может быть!

— Вельский! Я возвращаюсь! Немедленно.

Быстрым взглядом осмотрел он глазки детектора неисправностей. Все. Поздно. Вышла из строя система образования волновода времени. Чертовы конденсаторы! Вяльцев ударил кулаком по кнопке пуска в прошлое. С таким же успехом он мог бы удариться и головой о стенку.

— Акимов!

— Пропустите меня к уважаемому начальнику СКБ, — чуть нетерпеливо попросил Павел Алексеевич.

— Стойте! — Вяльцев взял Маханова за плечо. Тот недовольно дернулся, но Виктор держал его крепко. — Стойте! Это вы? Вы! Ведь это вы произвели преждевременный запуск?!

— Мой ботинок, — поправил начальник производственного отдела. — Падая с потолка, я ударил одним каблуком о блокировку, и таким образом она оказалась снята, а другим по кнопке пуска. Как видите, можно и со связанными руками управлять вашей шарманкой.

— Он же ведь каждый раз падал все ближе к пульту! — сказал Силуэтов. Он же это нарочно делал. А мы лишь ему помогали.

— Пропустите! — сказал Маханов. — Вы срываете мероприятием

— Вытолкните его в шею! — сказал Вяльцев.

— Теперь это уже ни к чему. Теперь я сойду и сам.

— Пусть идет. — И в микрофон; — Вельский! Давай срочно сюда. Инженеры есть?

— Да. Спят уже три дня.

— Почему спят?

— Так ведь, чтобы не пропустить момент, здесь все эти три дня находятся гости.

— Прекрасно. Эпохальное событие! Срочно в транстайм. И человек пять инженеров… Новые конденсаторы не достали?

— Нет.

— Плохо. Давай. Теперь спать будет некогда.

Павел Алексеевич Маханов торжественно одернул пиджак и направился к выходу из транстайма.

— Несколько дней он продержится, — сам себе сказал Вяльцев. — Глупо. Как глупо все получилось.

— Виктор Григорьевич, я предупреждал, — тихо произнес Силуэтов.

— Да, Антон. Да. — Вяльцев выглядел сейчас ужасно уставшим и постаревшим. — Оправдываться я не намерен.

— Я пойду посмотрю, что там с конденсаторами, — сказал Чекин.

— Иди. Я сейчас тоже приду. Только вот Вельского подожду.

— Я с тобой, — сказал Силуэтов Чекину.

В рабочей кабине остался один Вяльцев. Павел Алексеевич Маханов спокойно распахнул двери тамбура и предстал перед встречавшими во всей своей торжественности.

В первое мгновение все увидели просто человека, который стоял в проеме дверей транстайма. И этого было достаточно. Радостно, оглушительно и приветственно всколыхнулась толпа встречающих. Начальник СКБ Разов проталкивался к загородке и вид его был вполне подходящим для приема поздравлений.

Десятки кинокамер, фотообъективов и телекамер только успевали запечатлевать историческое событие.

— Товарищи дзяпики! — сказал Маханов, подняв руку.

Но в еще не успевшем затихнуть шуме его не расслышали.

Мгновение прошло, и тут до всех присутствующих стало доходить, что в дверях тамбура стоит не Вяльцев или кто-нибудь из его экипажа, а человек, не участвовавший в эксперименте.

— Павел Алексеевич! — вздрогнул Разов. — Какими судьбами?

— Через посредство… так сказать…

Окружавшие Разова растерянно спрашивали:

— Разве состав группы был изменен?

— Господи! Павел Алексеевич! Но… но ведь…

— Маханов! — кричали в толпе.

— Но ведь Маханов только что выступал с трибуны?!

— Еще пять минут назад он был здесь.

Маханов широко расставил руки и рухнул в дружеские объятия начальника СКБ. И тот тепло, как блудного, но любимого сына, прижал его к своей груди. Встреча состоялась.

— Ничего не понимаю, — сказал Разов. — Объясните же, наконец.

— Еле вырвался, — застонал Маханов — Еле вырвался из рук супостатов. Вязали! Верьвми вязали! Голодом морили. Аки волки издевались, терзали и душу и бренное тело мое.

— Да успокойтесь вы, Павел Алексеевич.

Маханов глухо рыдал на груди начальника СКБ.

— Врача! — крикнул Разов.

— Не надо, не надо никакого лекаря, — попросил Маханов, вытирая мужественные слезы радости и горя.

— Ведь вы только что говорили с трибуны, Павел Алексеевич. Как же так?

— Через посредство, милый мой, через посредство… А Вяльцева и всю его шушеру разогнать! Наказать!

— И все-таки врача, — попросил Разов. К ним уже бежали с носилками. После непродолжительных уговоров Павла Алексеевича удалось уложить на них. Он лежал торжественный и строгий, успокоившийся, как на смертном одре, сложив руки на груди крест-накрест, в блестящих полуботинках и сверкающих первозданной белизной кальсонах, в черном пиджаке и галстуке, но без рубашки а задумчиво грыз дужку очков.