Виктор Колупаев - Избранные произведения в одном томе

Он переворошил многое и сделал первое открытие. Это появилось в областях, контролируемых Землей, одновременно с введением системы катапультирования. И произошло это сначала в одном-единственном месте. Что там произошло конкретно, он не знал, да это было и неважно. И пока об этом событии не узнали другие экспедиции, это никого не тревожило. А потом началась лавина.

Экспедиция, находившаяся на переднем крае фронта Дальнего Космоса, не выдерживала. Она узнавала, что появилось это . Но никто не знал, что именно. И случайный страх одного из членов экспедиции, усиленный во много раз, передавался другим. Возникали новые страхи, снова усиливались и передавались на Землю. И тогда наступала очередь тех, кто был ближе к Земле. Теперь они оставались один на один с неизвестным. И новые экспедиции сыпались на Землю. И создавалось впечатление, что что-то неумолимое и враждебное стягивает узел вокруг Земли.

Второе открытие он взял у Ройда. Это являлось усилителем страха. Усиление страха было единственным признаком этого . Не существовало ничего, что являлось причиной страха. Вернее, существовало лишь в воображении перепуганных насмерть людей. Бимон тщательно изучил ролики. В них были и Эго, и Стис, и Ройд, и сам Бимон, и выстрел с «Клеопатры». Но теперь в роликах не было хохота, не было мерзкого гада на краю поляны, не было выстрела из бластера, не было человека, лежащего со смертельной раной под левым соском. Все это исчезло вместе с исчезновением страха.

« Они в нас», — сказал Ройд.

Третье открытие заключалось в том, что поводом для атак этого всегда являлся страх самого человека.

Четвертое открытие касалось причины явления. Бимон пришел к выводу, что усилителем страха являлась система катапультирования. Оно появилось одновременно с введением систем катапультирования. Да разве он сам с его страхами не доказательство этого? Пока здесь были другие люди, их усиленные страхи передавались ему. И с ними невозможно было справиться, пока человек, излучавший страх, не катапультировался на Землю. А когда он, Бимон, остался один, никаких страхов не стало. Так и должно было быть. Ведь он не включен в систему катапультирования. Он такой же человек, как и миллиарды других на Земле, как и космолетчики прошлых десятилетий.

Бимон понимал, что с его системой катапультирования произошла нелепая ошибка. Но какая ошибка! Ведь именно она поможет человечеству справиться с этим . Ну что ж. Возможно, придется отказаться от системы катапультирования. И космолетчики будут осваивать Дальний Космос как и прежде. Будут жертвы. Наверняка будут. Но зато не остановится движение вперед.

И он сам снова уйдет в Дальний Космос.

Система катапультирования. На одной ее стороне — полная безопасность. На другой — страх. Так они и будут вечно соседствовать друг с другом.

Он провел на Агриколе-4 неделю.

А на восьмой день рядом с «Клеопатрой» опустился еще один корабль. И из него вышли люди.

— Этого больше нет! — крикнул Бимон и рассказал им все.

— Похоже, что наш эксперимент был правильным, — сказал один из вновь прибывших.

— Так, значит, неполадка в моей системе катапультирования была запланирована?! — закричал Бимон. Но закричал без гнева, просто от удивления.

— Да, неполадка была запланирована. Иначе бы мы не прилетели так быстро. Ведь автомат ушел только через два месяца после вашего отлета. А мы — через неделю.

— Я хочу на Землю. Я хочу видеть Сибиллу. Я хочу видеть всех!

— И своего сына?

— Сына? У меня родился сын?! Ни минуты больше на этой планете! Немедленно старт! Три месяца… Я не выдержу такого длинного перелета. Я надеюсь, ваш корабль предназначен для обратных перелетов?

Командир корабля с улыбкой покачал головой:

— Нет, не предназначен.

— Мы вернемся на Землю мгновенно, — сказал другой.

— Вы… А я? Ведь я не могу катапультироваться.

— Отчего же? Хоть сейчас.

— Разве систему катапультирования можно восстановить?

— Нет.

— Тогда…

— Она у тебя с самого начала была в полном порядке.

— И я мог в любое время вернуться на Землю?

— Конечно.

— Значит, моя теория не верна?

— Напротив. Верна более чем на сто процентов. Система катапультирования действительно усиливает человеческие страхи.

— Но у меня же их не было.

— И это самое главное. Ты сумел побороть страх, усиленный в сотни раз, материализованный страх. Теперь это сумеют сделать и другие. И все экипажи будут возвращаться из Дальнего Космоса.

— Прекрасно! — крикнул Бимон. — Хочу на Землю!

— …Здравствуй, Сибилла!

Телестена на мгновение вспыхнула ослепительным голубым светом, заколыхалась. И, медленно расширяясь, заполнила комнату. Эспас поудобнее устроился в глубоком кожаном кресле. Он вытянул ноги. Ему всегда доставляло удовольствие смотреть последние известия. Голографическое изображение переносило его из одного уголка Земли в другой, кидало в глубь океана и в бездну космоса. Он ощущал себя участником событий, в которых никогда бы не смог участвовать на самом деле. И это было ему приятно.

Эспас уже несколько месяцев жил в этой затерянной на берегу моря гостинице. Он никогда не уходил от нее, старался не смотреть на площадки с глайдерами, сторонился людей, хотя и был веселым, остроумным человеком.

Ему хотелось знать о Земле все, и он часами просиживал у телестены, радуясь, что может все это видеть. Эта ненасытная любовь к Земле, к ее океанам, лесам, деревьям, животным, городам была вроде болезни, о которой он даже не задумывался. А если бы и задумался, то не захотел бы избавиться все равно. И только когда глаза уставали, он уходил вниз к морю и некоторое время лежал на горячем белом песке. Потом взбирался на невысокую скалу, нависшую над водой, и нырял в пенистые гребни волн. Он плыл вдаль, иногда отдыхая лежа на спине, и возвращался лишь тогда, когда изрядно уставал. Тогда он снова ложился на песок, смотрел в небо с белесыми перистыми облаками и, когда тело начинало ощущать теплоту лучей солнца, вставал и шел в гостиницу.

Лишь дважды он заставил себя сесть в кресло глайдера, подняться в воздух и лететь в Лимику к Эльсе. Он помнил, где она жила, но оба раза останавливался возле ее двери. Что-то не пускало его дальше. Он возвращался в свой гостиницу «Горное гнездо» и садился перед телевизором.

А вечером он спускался на первый этаж в бар, занимал место перед огромным старинным камином, в котором горели поленья смолистых дров, и слушал, о чем говорят люди. В «Горном гнезде» жили те, кто по разным причинам на несколько дней хотел уйти от забот повседневной жизни, отвлечься от всех дел. Здесь никто никому не мешал, никто не спрашивал, что привело другого сюда. Можно было целыми днями лазить по горам или купаться в море. Сюда можно было приехать внезапно и так же внезапно уехать, не предупредив об этом даже администратора.