Кейт Лаумер - Запредельный человек [сборник]

— И от них — тоже.

— Ага, тогда скажи еще, чтобы и соседние звезды не трогали. Не гадили там на пикниках и оставили нам что поисследовать.

— А еще лучше пускай весь космос оставят в покое, — согласился Дэмми.

— А может, закатаешь губенку-то? Да и вообще, с чего им тебя слушать?

— Никто не имеет права мешать человеку.

Коротышка прищурился, скривив гаргульи губы.

— А у тебя — или лучше сказать «нас», так сказать, для атмосферы... разве у нас есть право мешать муравьям? Или совать нос в жизнь дельфинов?

— Мы существа разумные, — возразил Дэмми. — Это наделяет нас определенными правами.

— Не спорю, парень, но вдруг у ребят из космоса разума-то поболе? Какими правами это их наделяет?

— Только не убивать или порабощать нас.

— А у тебя есть право изводить крыс?

— Есть, наверное.

— Болтовня...

— Я хочу, — медленно проговорил Дэмми, — чтобы человеческая раса получила возможность стать тем, чем ей суждено.

— Ради чего?

— Так ведь такова судьба. У нас со Вселенной негласный договор: мы можем брать все, что сможем.

Коротышка захихикал и отвернулся.

— Я красиво говорить не умею, — признал Дэмми. — Может, у нас и прав — то никаких нет. Может, все, что у нас есть, было у первых выползших на берег представителей животных: смутные непреодолимые инстинкты.

— Да, но так, парень, от другой части галактики не избавишься. Во времена, когда на Земле только зародилась первая клетка, они уже строили корабли куда лучше этого. Они — сама Вселенная, и это факт. У них тоже есть планы, которые вовсе не призывают племя задиристых голых обезьян тише топать ногами. Никуда они не уйдут только лишь потому, что тебе мало места орать и размахивать руками.

— Ну, тогда придется заставить их подвинуться — нравится им это или нет.

— И каким образом?

— Пока не знаю.

— Ну, тогда флаг тебе в руки.

Пришло время переключаться на сверхсветовой привод. О его теории, строении, конструкции и принципе действия Дэмми мог бы написать целый трактат на любом из человеческих языков, но все равно не понимал этого устройства. Создавались силовые поля, использующие некую подструктуру (относительно нее и измерялась скорость света) в качестве среды, внутри которой направлялись потоки энергии. Вещество-то есть корабль, — являясь чужеродным телом внутри этой подструктуры, подвергалось воздействию сил, выдавливающих его ровно по вектору течения энергии. В итоге пространство оно пересекало за долю того времени, что необходимо для распространения электромагнитного излучения.

Маленький кораблик мчался вперед или — в зависимости от системы взглядов — последовательно разворачивался вдоль пространственно-временной траектории. Остались позади ближайшие звезды, впереди выросли и снова исчезли новые солнца. Время от времени Дэмми делал корабль прозрачным для лучей света и несся через пространство — или же висел неподвижно посреди необъятной пустоты — совершенно беззащитный перед Вселенной. Какая-то часть его мозга отсчитывала время в соответствии с десятком схем синхронности, однако сознательно он перестал следить за этой незначительной сейчас величиной. События были: существовали в определенных отношениях друг с другом. Но происходили они в его уме. А больше ведь ничего и не было.

До тех пор, пока он не наткнулся на инопланетный разум.

Было похоже, будто безграничный кристаллический шар сознания Монтгомери внезапно кольнуло копьем энергии. Стены ментальной чувствительности рухнули; поле разума стало сжиматься, уплотняясь все сильней, тогда как Дэмми машинально пытался отразить натиск, проанализировать его, воспротивиться ему, задержать его... Давило беспощадно, пробивая внезапно оказавшиеся хрупкими защиты, подбираясь все ближе к нему; живой, сверкающий дух, сгусток мыслей, чья поверхность кипела чужеродностью, держал крепко, искал сведений.

Допрос — как бесстрастно заметила отдаленная часть разума Дэмми — занял долю секунды, даже когда чужой разум обнаружил, что с находкой необходимо «говорить» медленно и четко.

«Что ты такое?»

«Дамокл Монтгомери, человек с третьей от Солнца планеты. А ты кто?»

«Неизвестные координаты. Опознавательный символ?»

«Нет такого».

«Статус?»

«Тоже нет. Я так, свободный разум».

«Бессмысленный шум. Причина появления в секторе?»

«Хотел в Лондон, на королеву глянуть».

«Бессмысленный шум любопытной формы жизни (классифицировать и исследовать). Документы о привилегиях?»

«Не держим».

(Быстрый обмен между допрашивающим разумом и еще одним. Слишком быстрый для Дэмми.)

«Тебе есть применение. Войди в стандартный режим...» (Появился символ.)

Пока продолжался допрос, Дэмми осторожно отследил источник голоса. Нашел какую-то туманность, ткнулся в нее, увидел точку доступа, сделал осторожный выпад...

Ослепительная боль, шквал беззвучного шума перегрузили его рецепторы и отбросили назад, оглушенного и дезориентированного.

«Отставить! Веди себя как цивилизованное существо, иначе моментально исчезнешь. Войди в указанный режим передачи!»

Дэмми собрал все силы, намереваясь ударить по зонду в точке контакта. На мгновение освободился, давление исчезло. Тогда он забросал закодированными импульсами энергетические ядра внутри стен корабля, ощутил жуткое давление, когда они ответили, почувствовал, как мимо понеслось, вращаясь с головокружительной скоростью, время-пространство...

«...ти это и остановись!» — Голос нападавшего пробился сквозь защиту. На Дэмми снова обрушились силы. Он ощутил, как быстро меняется порядок и характер давления в разуме, как закрываются ментальные шлюзы. Его обволокла тишина, и все мысли остановились.

Дамокл Монтгомери медленно просыпался, как бы всплывая через слои осознанности, пока не ощутил боль, холод и неудобство. Мгновение он цеплялся за ускользающее воспоминание о пройденной многоуровневой бесконечности; потом сложная абстракция распалась, превратившись в гаснущие клочки ментального тумана, и пропала окончательно.

Он лежал на гладкой, чуть изогнутой поверхности вроде упругого пластика. Стены сходились под какими-то малопонятными углами, потолок был высокий, и оттуда шел приглушенный свет.

Метрах в двух от него лежала неподвижная куча, явно живая. Она слабо и неровно шипела, словно подпускающий паровой вентиль. Шишковатая и узловатая шкура поминутно колыхалась и дергалась. Ни головы, ни хвоста Дэмми не увидел. Принюхался и уловил запах свежескошенной травы.

Дэмми встал на ноги. Тело казалось неестественно тяжелым и неуклюжим. Все болело; в голове ощущалась странная пустота; в ушах стоял высокий дрожащий звон. Чувствовал себя Дэмми плохо, просто паршиво. Хорошо еще, ничего не сломали; он все еще был жив, сердце билось, он дышал. Эти мысли повторялись в голове снова и снова, настойчиво — по мере того, как он исследовал непонятную комнату, в которой его заперли. Нигде — ни в стенах, ни на потолке или в полу — он не нашел и намека на выход. Не было тут и санузла. Только он и... это нечто.