Роджер Аллен - Разбитая Сфера

Ларри поднял глаза на корабль-уродец, свое детище. «Гравитон» был готов к пилотируемому полету. Вряд ли, конечно, он поможет вернуть Землю, но сам по себе это был настоящий прорыв в технологии межзвездных кораблей. Ларри испытал удовлетворение, видя результат своих трудов.

Он зевнул и сладко потянулся.

Потом подошел к дисплею и пролистал рабочий журнал. Отметил в нем, что сегодня нужно сделать. Вернувшись в лабораторию, Ларри взял необходимые приборы и отправился на борт корабля, предвкушая, как славно поработает этой ночью. Вместе с ним на борт поднялась дежурная бригада.

Но не успел он заняться делом, как в кармане зазвонил радиотелефон. Вздохнув, Ларри вынул трубку.

— Чао слушает, — недовольно бросил он.

— Ларри?

Екнуло сердце. Никто, кроме нее, не обращался к нему так фамильярно.

— Да, это я. Привет, Марсия.

— Привет. Слушай, Ларри, я звоню тебе с Северного полюса.

Северный полюс. Для всех жителей Луны «Северный полюс» и «Станция имени Дрейфуса» означали одно и то же. Но не для Ларри.

— У нас есть любопытные новости. Хотелось бы услышать твое мнение. Ты не мог бы срочно приехать?

— Это действительно важно?

Вопрос был излишен. Даже Марсия Макдугал не стала бы звонить ему без крайней необходимости.

— Да. Очень.

Ларри помолчал несколько секунд, тупо глядя на распотрошенный корпус в камере резонатора. Нужно будет записать данные в бортжурнал.

Он закрыл глаза и негромко вздохнул. Услышит ли этот вздох Марсия? Впрочем, это не важно. Неожиданно навалилась страшная усталость. Разбить бы этот телефон к чертовой матери, подумал Ларри. Конечно, он понимал, что никогда не сделает этого; может быть, потому-то ему было особенно обидно. Ничего не поделаешь. Если бы помочь мог кто-нибудь другой, к нему не обратились бы; все знают, сколько стоит время Ларри Чао.

— Да, разумеется, — сказал он в трубку. — Я вылетаю в 16:00.

— Отлично, Ларри. Мы тебя встретим. — В трубке раздались гудки.

Северный полюс. Отметка 40 000. Лунное Колесо

Марсия правильно сделала, что вызвала сюда Ларри. Он весьма хладнокровно оглядывал страшную находку, и со стороны невозможно было определить, что он при этом чувствует. Потом они сидели в импровизированном штабе, устроенном Сэлби в соседней пещере.

Сэлби налила в стакан изрядную порцию виски и протянула его Ларри, который, чуть поморщившись, сделал большой глоток. В свое время винокуренная промышленность на Луне по понятным причинам не развивалась. Но вместе с Землей исчезла, разумеется, и Шотландия, и теперь живительный напиток стал большой роскошью.

— Люсьен Дрейфус, — произнес Ларри. — Это действительно Люсьен Дрейфус. Итак, вы разгадали загадку его исчезновения…

— Да, дорогой, — ласково ответила Сэлби Богсворт-Степлтон. Наступила томительная пауза.

Прислонившись плечом к стене, Марсия внимательно наблюдала за Ларри. В харонской мифологии Макдугал разбиралась лучше, чем в человеческой психологии, и отдавала себе в этом отчет. Поэтому сейчас она просто ждала, трепетно ждала, как подействует целебный британский напиток на человека, с которым знающие люди связывали столько надежд. Возможно, именно сейчас удастся сделать первый правильный шаг к возвращению Земли. Для Марсии он был бы шагом навстречу любимому мужу.

Сэлби, налив виски себе, протянула бутылку Марсии, но та отрицательно мотнула головой. Бутылку забрал у нее Ларри, хотя он не опорожнил еще и первый стакан. Он крепко прижал ее к телу, словно защищаясь этой склянкой от неизвестности.

Не снимая скафандра, Ларри допил виски и тут же наполнил стакан снова. Молчание становилось невыносимым.

Наконец Ларри решительно вздохнул.

— Можно как-нибудь извлечь его оттуда? — спросил он.

Сэлби осторожно присела на стул и тревожно посмотрела на Ларри. Нервно побарабанила пальцами по столу. Одним глотком допила виски. И лишь после этого поднялась — получилось даже торжественно.

— Мы не знаем, как это сделать. Но может быть, этого и не следует делать…

— Как это так? — возмутился Чао. — Люсьен найден, и наша обязанность освободить его.

— Спокойно, — подала голос Марсия. — Сейчас мы проводим исследования микрообразцов кокона, в который он заключен. В принципе мы способны разрушить оболочку механическими методами. Но для чего это нужно?

— Надо же хоть похоронить его по-человечески! — Ларри едва не сорвался на крик.

— А если он еще не мертв? — спросила Сэлби. — Очень похоже на это. — Она подошла к Ларри, забрала у него бутылку и вновь наполнила свой стакан. — А вот если мы извлечем его оттуда, он наверняка погибнет окончательно. И тогда мы будем виновны в его смерти.

— Подождите! — воскликнул ошарашенный Ларри, переводя недоуменный взгляд с Марсии на Сэлби и обратно. — Я не совсем понял… Так Люсьен жив?!

— Мы не знаем, — сказала Марсия. — Я даже не уверена, можно ли ставить вопрос таким образом. Я пять лет исследовала харонские знаковые системы и не обнаружила никаких указаний на то, что они проводят различие между жизнью и смертью.

— О чем ты говоришь? — пробормотал Ларри, он выглядел совсем ошарашенным.

Марсия беспомощно взмахнула рукой.

— Я говорю о том, что не в состоянии ответить на твой вопрос. Возможно, он одновременно мертв и не мертв. Возможно, перед нами вообще не Люсьен Дрейфус, а некий неизвестный объект, состояние которого нельзя определить в наших, человеческих категориях жизни и не-жизни. В этом случае ставить подобный вопрос так же бессмысленно, как и спрашивать, глубок солнечный свет или мелок? Насколько я могу судить, биохимические процессы в теле Люсьена практически прекращены. Готова побиться об заклад, что в его желудке остались полупереваренные остатки пищи пятилетней давности. Борода и ногти не выросли ни на миллиметр. Если бы нам удалось исследовать его внутриклеточную структуру, мы обнаружили бы, что она не подверглась разрушению. По-видимому, харонцы в состоянии вернуть его к жизни. Более того, для них в подобной процедуре нет ничего необычного. В некотором смысле в настоящий момент Люсьен Дрейфус сам является харонцем, но это лишь гипотеза, потому что мы не знаем, какую информацию будет содержать в себе возвращенное к жизни тело. Кем оно будет осознавать себя — Люсьеном Дрейфусом, движущимся растением или, быть может, полноценным харонцем? Но даже если он по-прежнему Люсьен, и мы сумеем оживить его, кто поручится, что мы не причиним ему необратимых повреждений? А вдруг именно после непродуманной реанимации он и перестанет быть Люсьеном Дрейфусом?

Марсия встала и, обращаясь к Ларри, продолжала:

— Я считаю, что нас не должно сейчас интересовать, жив он Или мертв. Его нет, и мы не знаем, что нужно делать, чтобы он снова был. Его сердце не бьется, в его теле не теплится даже искорка жизни. Как вдохнуть ее, мы не знаем. Сейчас самое главное не спешить.