Роберт Шекли - Хождение Джоэниса. Оптимальный вариант [сборник litres]

Насколько мне известно, это далеко не просто. Если составитель работает в самом здании, ходит по его коридорам из кабинета в кабинет, то знает здесь всё, как никто другой. Сможет ли он удержаться от того, чтобы ненамеренно отразить в своем труде часть истины? Разумеется, нет! Полное погружение в окружающую реальность сделает задачу нарисовать целиком вымышленную карту невыполнимой. Я же почти наверняка найду эту случайно допущенную оплошность, и тогда ревностно охраняемые тайны здания немедленно падут.

Однако предположим, что на высшем уровне это всё предусмотрели и подошли к задаче весьма тщательно. Учитывая сложность ситуации, будем, как в суде, толковать малейшие сомнения в их пользу. Они понимают – чтобы карта выполнила своё предназначение, её должен нарисовать умелый картограф, который сможет соблюсти необходимые логические законы её составления. И при этом она должна быть полностью ложной и даже случайно не совпадать с реальностью.

Допустим, для выполнения задачи привлекли гражданского специалиста. Привели сюда – в условиях высочайшей секретности, с завязанными глазами – и велели нарисовать карту воображаемого здания. И он выполнил требуемое. Однако её часть все равно случайно могла оказаться истинной. Нужна проверка правительственного картографа, которому место знакомо. Кому же ещё судить? Он всё сопоставляет и говорит – отлично, карта целиком и полностью фальшивая.

И даже в таком пиковом случае она является не более и не менее как шифром! Её нарисовал квалифицированный гражданский специалист, и она удовлетворяет общим принципам составления карт. Она изображает здание и отвечает правилам картографирования. Её сочли неправдоподобной, однако сделал это тот, кому известно настоящее положение дел и кто мог оценить все детали. Таким образом, якобы ложная карта – просто перевёрнутый или искажённый образ истины, доступной официальному правительственному картографу. Взаимосвязь между реальностью и фальшивкой необходимо определяется его посредническим суждением: он знаком как с правдой, так и с вымыслом, и счёл их совершенно различными. Таким образом, получившаяся карта, будучи логическим искажением истины, вполне может быть названа шифром! А раз шифр подчиняется общепринятым для карт и зданий правилам, то вполне может быть разгадан!

Так анализ трёх возможных вариантов в итоге сводит их к одному – карта настоящая, но зашифрована. Потрясенный своим открытием, шпион восклицает: «Они думали, что смогут обыграть меня на моём же поле! В поисках истины я всю жизнь промышлял притворством и обманом, неизменно понимая, что к чему. В силу своей натуры и опыта я как никто другой знаю, что ложной информации не существует – всё либо правда, либо шифр. Если первое – я просто последую за ней, если второе – я его разгадаю. В конце концов, шифр есть не что иное, как скрытая правда!»

Наш шпион счастлив. Он преодолел невероятные препятствия и не побоялся взглянуть в лицо самой страшной возможности. Награда уже близко.

И вот, любовно держа искусно составленную карту в руках и не отрывая от неё глаз, он приступает к поистине кульминационной задаче своего жизненного пути, для решения которой и целой вечности будет мало. Шпион начинает расшифровывать заведомую фальшивку.

Полковник закончил, и некоторое время они с Джоэнисом стояли молча.

– Жаль беднягу, – проговорил наконец Джоэнис.

– Да, грустный получился рассказ, – кивнул полковник. – Однако в конечном счете такова история всех людей.

– И что ждёт шпиона, если его поймают?

– Он сам выбрал себе наказание – расшифровать карту.

Ничего хуже Джоэнис не мог вообразить.

– И много шпионов вы ловите здесь, в Октагоне? – спросил он.

– До настоящего времени, – сказал полковник, – ни один шпион не смог совладать с нашими наружными мерами безопасности и проникнуть внутрь здания.

Должно быть, полковник уловил тень разочарования на лице Джоэниса, потому что быстро добавил:

– Это, разумеется, не умаляет достоинств моей истории. Если шпион, несмотря на все меры безопасности, заберётся сюда, он поведёт себя именно так, как я рассказал. И поверьте, шпионы еженедельно попадаются в сети нашей наружной охраны.

– Я не заметил вообще никакой охраны, – сказал Джоэнис.

– Конечно не заметили. С одной стороны, вы – не шпион. С другой стороны, служба безопасности хорошо знает своё дело и не обнаруживает своего присутствия. Она действует только по необходимости. По крайней мере, ныне дела обстоят именно так. Но, предвидя, что в будущем появятся более коварные шпионы, мы в Картографии заготовили фальшивые планы.

Джоэнис кивнул. Теперь ему не терпелось заняться своими собственными делами, однако он не очень-то понимал, куда направить стопы. Решив действовать окольным путем, он спросил полковника:

– Вы убеждены, что я не шпион?

– Любой человек в каком-то смысле шпион, – пожал плечами полковник. – Но поскольку вы вкладываете в это слово конкретный смысл, отвечу: да, я убежден, что вы не шпион.

– Тогда сообщаю вам, что я нахожусь здесь в соответствии с особыми инструкциями и обязан явиться в определенный кабинет.

– Могу ли я взглянуть на ваши инструкции? – попросил полковник.

Джоэнис передал ему бумагу. Полковник изучил документы и вернул их.

– На вид – в полном порядке. Вам следует немедленно явиться в указанный кабинет.

– В этом-то и проблема, – сказал Джоэнис. – По правде говоря, я заблудился. Я пытался воспользоваться одним из ваших блистательных фальшивых планов и, вполне естественно, так никуда и не пришёл. Поскольку теперь вы знаете, что я не шпион и нахожусь здесь по служебному вопросу, я был бы в высшей степени признателен, если бы вы оказали мне посильную помощь.

Джоэнис сформулировал свою просьбу в осторожных и окольных выражениях, полагая, что это более соответствует строю мыслей полковника. Однако полковник отвёл глаза, и на его лице отразилось сильнейшее замешательство.

– Боюсь, что я не в силах вам помочь. Я не имею ни малейшего понятия, где расположен тот самый кабинет, и даже не могу посоветовать, в каком направлении вам надлежит двигаться.

– Как же так! – вскричал Джоэнис. – Вы ведь картограф! И хотя вы чертите в основном фальшивые планы, я уверен, что вы создаёте и подлинные, поскольку это заложено в самой природе вашей профессии.

– Всё, что вы говорите, совершенно правильно, – сказал полковник. – Особенно в том, что касается природы профессии. Каждый может догадаться, какова природа картографа, поскольку эта природа заключается в его работе. А работа эта в том, чтобы создавать карты и планы высочайшей точности, планы настолько ясные и чёткие, что следовать им мог бы даже законченный тупица. Моя функция была извращена по необходимости, которая выше моего понимания, поэтому я должен большую часть своего времени рисовать фальшивые планы, которые лишь создают впечатление подлинности. Но, как вы уже догадались, ничто не может удержать истинного картографа от создания истинных планов. Я стал бы заниматься этим, даже если бы мне строго-настрого запретили. К счастью, никто ничего подобного не запрещал. Более того, я получил на этот счёт точный приказ.